СССР, который мы потеряли

Денис Сорокин

Я бы не стал писать эту статью, если бы в отечественных СМИ не продолжалась кампания по дискредитации СССР, его символов, достижений и людей, олицетворявших ту эпоху. Я хочу показать читателю своё видение того, что мы лишились с началом Перестройки. Но для начала справедливо признаем, что мы приобрели в результате победы демократии. На мой взгляд, основные положительные изменения можно выразить четырьмя пунктами:

1. Свобода слова.
2. Беспрепятственный выезд за границу.
3. Прощание со словом «дефицит» и появление широкого ассортимента товаров.
4. Возможность законным способом разбогатеть или, как минимум, достичь европейского уровня благосостояния.

По третьему пункту понятно, что если бы РФ сейчас вернулась к тому уровню импорта, который существовал при Брежневе, то тот дефицит показался бы изобилием на прилавках по сравнению с вымершими «Пятёрочками» и «Седьмыми континентами». Но факты есть факты, поэтому обойдёмся без «бы». Что есть, то есть.

А вот список того, что мы потеряли, будет пошире, и уже Вам предстоит определить, равноценный ли был размен. Сразу оговорюсь для тех, кто в нетерпении барабанит башмаком под столом, желая вставить свои пять копеек о сталинских репрессиях и коллективизации – для анализа берётся поздний догорбачёвский СССР.

Итак, вместе с СССР мы оставили в прошлом:

1. Мирное межнациональное сосуществование. Взамен получили бурный расцвет национализма – татарского, башкирского, русского, кавказского. В результате того, что российские власти сквозь пальцы смотрели на творящееся на Северном Кавказе в начале 90-ых, мы получили две чеченские войны и тысячи убитых и искалеченных с обеих сторон. В Советском Союзе национализм если и проявлялся, то в основном в армейской среде, где отношения зачастую выясняли выходцы из Закавказья. На бытовом уровне его можно было заметить в неприязненном отношении к русским жителей Прибалтики и Западной Украины. Но ни о каких погромах и убийствах, ставших уже обыденными в ельцинско-путинской России, речи и не было.
2. Спокойствие граждан. Региональный национализм привёл к возникновению терроризма – того явления, о котором в СССР почти не слышали. А те редкие теракты, что случались, чаще всего были связаны с захватом самолётов с целью угона. В современной России новости с Северного Кавказа напоминают боевые сводки. И это не говоря уже о нашумевших терактах в Беслане и Москве.
3. Сильнейшая армия мира. Вместо вооружённых сил, превосходивших по мощи всю Европу, мы имеем армию, которая упивается победой над Грузией, а в случае противостояния с серьёзной военной державой ни на что, кроме ядерного оружия, не надеется.
4. Лидерство в космической отрасли. В 60-ых годах русские совершили самый значительный прорыв в своей истории, первыми освоив космическое пространство. По своему историческому вкладу это событие может сравниться с Эпохой Великих Географических Открытий, а Юрий Гагарин с Христофором Колумбом. И как же сейчас горько видеть, что Россия сейчас не претендует на что-то большее, чем космический туризм и редкие запуски спутников, в том числе разведывательных для стран НАТО. И как на нашем фоне прогрессирует Китай, который собирается в ближайшем будущем произвести высадку на Луну и вывести на околоземную орбиту собственную станцию. А ведь они запустили человека в космос на целых 42 года позже нас!
5. Передовая наука. Несмотря на то, что ещё в 1985 году советские учёные делали доклады о том, что отечественная наука отстаёт от западной мысли по некоторым направлениям, в частности, по разработкам вычислительной техники, она была одной из самых авторитетных в мире, особенно, в области ВПК. Можно привести множество параметров, доказывающих упадок российской науки, но лучше обратиться к эмоциональному аспекту – скажите, часто ли вы слышите в последние годы о том, что в России изобрели что-то уникальное, какой-то учёный прославился на весь мир? Лично я могу вспомнить только награждения Нобелевской премией трёх наших соотечественников в 2000 и 2003 году. Но все они – Алфёров, Гинзбург и Абрикосов совершили свои научные открытия ещё в СССР и заслуг демократической России тут не больше, чем у нерадивого отца, спустя годы безалиментного отсутствия, заявившегося в университет поздравить дочь с получением красного диплома.
6. Качественный кинематограф. В постсоветские годы можно по пальцам пересчитать фильмы, исполненные на высоком художественном уровне и принятые массовым зрителем. О вкусах, конечно, не спорят, но я могу в качестве таковых назвать только некоторые фильмы Балабанова, Лунгина и режиссёрский дебют Бондарчука. Но очевидно, что за 17 лет этого явно не достаточно, а потому остаётся ностальгировать, в очередной раз пересматривая «Москва слезам не верит», «Покровские ворота», «Гараж» и другие изумруды советской кинематографии. Ну и отдельной строкой в упадке отечественного синема проходит полное исчезновение детских картин. Увы, у современных детей не будет своих Петрова и Васечкина, Алисы Селезнёвой и «Отроков во Вселенной». А соответственно, не будет и героев-ровесников, которым бы они могли подражать.
7. Развитая промышленность. В брежневские годы Советский Союз поставлял станки более, чем в 70 стран мира. Электродвигатели, произведённые в СССР, закупались Германией, Францией, Италией, Австрией, и т.д. Сегодня же РосФедерация не может обеспечить ими даже собственные потребности. Из всей индустрии, доставшейся нам в наследство, мы сохранили лишь те производства, что связаны с производством оборудования для нефтегазовых компаний. И то, в большинстве своём, они конкурентоспособны только из-за более низкой цены. А если вдруг цена на нефть с нынешних 55 долларов за баррель упадёт до 30-ти и добывать интенсивно её станет не так интересно, то мы можем увидеть, как последние флагманы российской промышленности сворачивают производство и сокращают персонал. А там, оглядевшись, обнаружим, что мы уже не индустриальная и даже не аграрная страна, а так, географическая местность под названием Россия – леса, поля, да ветер свищет. И на этом гигантском куске разорённой земли 140 млн. обескураженных аборигенов мучительно пытаются сообразить, как они довели свою страну до краха.
8. Спортивные достижения. Не преувеличивая, можно утверждать, что СССР был главной спортивной страной мира, начиная с 56-го года, когда наша страна победила в командном зачёте на Летних Олимпийских Играх в Мельбурне и Зимних в Кортина д’Ампеццо. С тех пор Советский Союз доминировал на обеих сезонных Олимпиадах, а если прибавить к этому феноменальные хоккейные успехи, шахматные «короны» и неплохие результаты в футболе, то наше спортивное лидерство выглядит непререкаемым. То, что мы сейчас постарались стыдливо позабыть итоги Пекинской Олимпиады с её неоптимистичными для нас результатами, является следствием утраты массового спорта, как явления. Одной из главных причин этого можно назвать неразвитость и недоступность спортивной инфраструктуры. Вот болели мы на Олимпиаде за наших пловцов и расстраивались, когда они не выигрывали. А теперь сравните количество плавательных бассейнов — в России их насчитывается 2617, а в США — 2 миллиона 580 тысяч. Разница в 1000 раз! Неудивительно, что у них Фелпсы штампуются как на конвейере, а у нас готовы иконы рисовать с действующих чемпионов, понимая, что следом за ними может никого и не быть.
9. Политическое влияние в мире. Тем, кто хочет испытать гордость за былую мощь страны, рекомендую набрать в Википедии «Pax Sovietica» и посмотреть, сколько закрашенных в красный цвет союзников входило в Совет Экономической Взаимопомощи. Ну плюс к этому можно смело мысленно заштриховать тем же цветом добрую треть африканских и ближневосточных государств. А ныне всё внешнеполитическое счастье РФ заключено в трубопроводах на Запад; в мыльной опере про Союз с Беларусью; в том, что ещё не выперли из «восьмёрки» и в «Искандерах» в Калининграде, которые, то ставим, то не ставим. Вот так мы «играем мускулами» на мировой арене. Куда уж там до смертельно-опасных игр времён Карибского Кризиса — нет у руководства России тех «стальных яиц», что были у былых вождей.
10. Качество населения. Намечается тенденция, что мы можем вернуться к ситуации, как в царской России, когда 20% населения были высокообразованны, а остальные 80% не умели читать и писать, считая такое положение вещей вполне естественным. Конечно, всеобщая безграмотность в 21 веке нам не грозит, но примитивизация общества идёт полным ходом, чему способствует множество факторов: алкоголизм, низкий уровень ТВ-программ, обесценивание высшего образования из-за его общедоступности и т.д. Не прибавляет шансов на то, что из народной среды появятся новые Шолоховы и Курчатовы, и большой приток малокультурных мигрантов из Средней Азии, приведший к тому, что столицу давно уже называют Москвабадом.
11. Национальное самоуважение. Существует не так много вещей, которыми может гордиться современный россиянин и уважать себя как гражданина. Ну скажите, какие поводы для гордости дала нам за два десятилетия наша страна? Высокая цена на нефть марки Urals? Пять яхт люкс класса Романа Аркадьевича, в западных СМИ именуемых «Флотом Абрамовича»? Капитализация «Газпрома»? Выигрыш Сочинской Олимпиады, грозящий стать тазиком с цементом для нашей тонущей экономики? Понятно, что сейчас уже никто не сочинит строчки, подобные хрестоматийным «Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза. Читайте, завидуйте, я –гражданин Советского Союза.» Всё то, что давало повод гордиться обладанием советского паспорта, осталось в перечисленных 10 пунктах.
12. Ощущение справедливости. С переходом к капитализму, многие люди с неудовольствием стали замечать, что количество граждан, равных перед законом, становится всё меньше и меньше. Вновь пробрела актуальность пословица «С сильным не дерись, с богатым не судись». То, что среди отечественных миллиардеров нет никого, кто бы по пользе для страны и вкладу в развитие новых технологий напоминал Генри Форда, Дэйва Паккарда, Акио Мориту или Томаса Эдисона, тоже не способствует социальной толерантности.
13. Советский характер. И, наконец, главной утратой я считаю то, что мы лишились тех свойств характера, которые можем наблюдать у старшего поколения, и которые были привиты именно советским воспитанием. Кто-то с презрительным злорадством именует их «рабским менталитетом», однако я вижу, в первую очередь, доброту, отзывчивость и бескорыстие.

Из-за этих нравственных устоев, правда, многие поплатились достойным существованием или даже жизнью в первые годы реформ, не сумев справиться с вызовами дикого капитализма. На их фоне мы с вами выглядим эгоистичнее и циничнее, всецело зависящими от «золотого телёнка». А потому, думаю, не будет большим преувеличением сказать, что советское общество являлось, вероятно, самым высоконравственным в истории человечества.
Вот такую, на мой взгляд, чёртову дюжину потерь понесла демократическая Россия. Я далёк от того, чтобы заявлять: «Смотрите, как много всего хорошего было в СССР. Неплохо бы в него вернуться». О прошлом мечтать смысла нет. Но то, что мы могли сохранить все названные выше преимущества Советского Союза и прибавить к ним три из четырёх достижений демократической России – это факт. Не уверен я лишь в свободе слова — той, что сложилась при Ельцине и малость была придушена при Путине.
Ну да, можно сегодня на улице, не таясь, заявлять о своих политических предпочтениях и критиковать правительство. Но толку от этого чесания языками, кроме морального удовлетворения говорящего, никакого. Потому что власть просто забивает болт на всю конструктивную критику и играет роль человека, который сдуру ответив на звонок нежелательного абонента, начинает имитировать плохую связь, дуть в трубку и орать: «Алло, алло! Вас не слышно! Перезвоните.»
Но при том, что свобода слова практически не влияет на изменения государственной политики, она очень продуктивно воздействует на мировоззрение обывателей. От этого мы и имеем полную разруху в головах и кучу убеждённых коммунистов, монархистов, путинистов, западников, сталинистов, анархистов, националистов и чёрт-те ещё знает кого. Согласитесь, весьма неплохой заряд для гипотетической Гражданской войны – куда там послереволюционной России 17-го с её белыми, красными и зелёными. Тут такая махновщина развернётся, что мало не покажется!
В общем, если бы Перестройку затевали люди, работающие в интересах страны, то термин «нанотехнологии» был бы сейчас не синонимом «пустых обещаний», а причиной гордости за отечественную науку. Имели бы мы и промышленность мирового уровня и собственных миллионеров, вложивших силы и ум в её развитие. А для тех, кто в этом сомневается, пример Китая под боком. Поэтому вам решать, был ли размен СССР на РФ равноценным и был ли он вообще нужен, коли, можно было эффективно совместить плюсы капитализма и социализма на благо страны.
Источник
Источник

 

ВДВ посвящается…

Голубые береты — 100-летию В.Ф. Маргелова

НИКТО, КРОМЕ НАС не скажет правду вслух!

Кто кроме нас. Русский десант (ВДВ) в Косово.

Никто кроме нас!

ВДВ посвящается

Вы нас туда послали Голубые Береты

Войска дяди Васи

ГОЛУБЫЕ БЕРЕТЫ Расскажи отец

Голубые береты Бойцам Альфа

Десантная

Голубые береты — Улетали дембеля

Прощай,Афган!

Привет сестренка (Афганские песни)

Кукушка («Каскад» — Афганские песни)

Я ухожу

Каскад — Я вернусь!

Служил Советскому Союзу. Группа СССР.

Видеоклип на песню группы СССР — гимн РСВА

«ПОМНЮ…»-группа СССР

За ВДВ

ВДВ

Полосатая натура

ГОЛУБЫЕ БЕРЕТЫ — РОТНАЯ ПЕСНЯ

Голубые береты Одуванчики

ГОЛУБЫЕ БЕРЕТЫ-КАЛАШНИКОВ

Голубые береты — Потому что русские мы!

Мама-мамочка, прости.(ВДВ)

А. Маршал — Рота уходит на небо

Голубые молнии — За синие береты!

голубые молнии — последний бой

голубые молнии — дорога

 

Газета «Правда»: Малоизвестные страницы истории. Ржевский гамбит и его смысл

В газете «Правда» продолжается публикация материалов о Великой Отечественной войне историка Александра Огнева.
Суть начатой либерально-буржуазными кругами — как доморощенными, так и закордонными — фальсификации российской истории в том, чтобы подменить наше общее прошлое, биографию народа, а вместе с ней — и биографии миллионов соотечественников, посвятивших свои жизни возрождению и процветанию нашей Родины, борьбе за её свободу от иноземного владычества. Фальсификация истории — это попытка наглой подмены самой России. Одним из главных объектов фальсификаций антисоветчики избрали историю героического подвига советского народа, освободившего мир от немецкого фашизма. Понятно, что искренние патриоты не приемлют эту игру напёрсточников. Поэтому читатели «Правды» горячо одобрили опубликованную газетой в канун 70-летия начала Великой Отечественной войны статью фронтовика, доктора филологических наук, почётного профессора Тверского государственного университета Александра Огнёва и настойчиво рекомендовали газете продолжить публикацию его разоблачений фальсификаторов истории. Выполняя пожелания читателей, редколлегия «Правды» приняла решение публиковать главы исследования заслуженного деятеля науки РФ А.В. Огнёва в пятничных номерах газеты.

Сталинградский итог

Блестящая победа в Сталинграде имела очень важное международное военно-политическое значение. Если бы мы не удержали Сталинград, то это могло бы привести к вступлению Японии и Турции в войну против СССР. Только после этой победы «в Токио хорошо поняли, что начинать войну с СССР опасно». «На мази был сепаратный сговор «демократий» с нацистской Германией, о чём свидетельствует в своих мемуарах тогдашний госсекретарь США Хэлл».
В первой половине 90-х годов, изучив военно-политические документы, в том числе ранее засекреченные, американский историк профессор У. Кимболл пришёл к выводу: после победы под Сталинградом руководство США забеспокоилось, что «Красная Армия добьётся такого перелома, что сумеет победить немцев ещё до того, как англичане и американцы смогут перебросить свои войска в Западную Францию». Германские генералы Бутлар, Цейтцлер и Дёрр оценивали битву на Волге, в которой немцы потеряли пять армий, как «поворотный пункт всей Второй мировой войны».
Немецкий историк В. Герлиц в своём труде о генеральном штабе писал, что Сталинград «явился второй Йеной и стал безусловно крупнейшим поражением, какое когда-либо терпела немецкая армия». Но, по его мысли, «Сталинград символизировал и нечто большее. Он, как Эль-Аламейн и англо-американская высадка в Северной Африке, знаменовал собой поворотный пункт во Второй мировой войне. Правда, ещё последуют отчаянные удары локального характера — под Харьковом весной 1943 года, в Арденнах на Рождество 1944 года, но они явятся частью оборонительной борьбы, которую немцы будут вести с огромным упорством и мужеством. Инициатива ушла из рук Гитлера и никогда к нему не вернётся. Уже в ночь на 30 мая 1942 года англичане осуществили свой первый налёт на Кёльн, использовав тысячу самолётов; за ним последовали мощные налёты на другие города в то столь богатое событиями лето. И, наконец, в снегах Сталинграда и в знойных песках североафриканской пустыни была повержена в прах великая и ужасная нацистская идея. Оказался обречённым в результате разгрома Паулюса и Роммеля не только Третий рейх, но и отвратительный и гротескный «новый порядок», который Гитлер и эсэсовские головорезы пытались установить в завоёванных странах».
В германской армии резко возросло число дезертиров, и Гиммлер, чтобы воспрепятствовать этому, 10 сентября издал приказ: «Отдельные ненадёжные элементы, очевидно, считают, что война для них закончится, как только они сдадутся врагу… Каждого дезертира… ждёт справедливое возмездие. Более того, его недостойное поведение повлечёт за собой самые серьёзные последствия для его семьи… Её немедленно расстреляют…»
Журнал «Знамя» опубликовал отрывки последних писем немцев из Сталинграда. В них читаем:
«Вокруг всё рушится, гибнет целая армия, ночь и день в огне…»
«Нам говорят, что мы тут сражаемся за Германию, но очень немногие здесь верят, что нашей Родине нужны бессмысленные жертвы».
«Мы ведём тяжелейшие бои в совершенно безнадёжном положении. Безысходность, холод, голод, самопожертвование, сомнения, отчаяние и чудовищная смерть».
«Люди подыхают от голода, лютого холода, смерть здесь просто биологический факт… Они мрут, как мухи, и никто не заботится о них, и никто их не хоронит. Без рук, без ног, без глаз, с развороченными животами они валяются повсюду».
«Мы уже три месяца под Сталинградом и до сих пор совершенно не продвинулись вперёд».
«Нас уже полностью вытеснили в город. Этот проклятый город… Уж скорее бы конец!»
«Какое несчастье, что началась эта война! Сколько прекрасных деревень она разорила, разрушила. И поля всюду не вспаханы. Но страшнее всего, что столько людей погибло. И теперь все они лежат во вражеской земле. Какое это огромное горе! Не радуйтесь, что война идёт в далёкой стране, а не на нашей любимой немецкой Родине. Туда она не должна прийти, чтобы горе не стало ещё большим… Если мы уйдём отсюда, русские прорвутся и всё уничтожат. Они очень жестоки, и их много миллионов. Русскому мороз нипочём, а мы страшно мёрзнем».
«Сталинград — не военная необходимость, а политическое безумие».
«Сталинград — хороший урок для немецкого народа, жаль только, что те, кто прошёл обучение, вряд ли смогут использовать полученные ими знания в дальнейшей жизни».
«Теперь вера в правое дело мертва. Она погибла. Погибла, как в ближайшие тридцать дней погибнут сотни тысяч, и я в том числе».
Эти письма вывез один из последних немецких самолётов, вылетевших из Сталинграда. Все они до адресатов не дошли, были конфискованы немецким командованием.
А. Бланк в статье «Пленники Сталинграда» писал: «То, что мы узнавали о дискуссиях среди немецких военнопленных по отдельным репликам самых откровенных врагов или, наоборот, самых доверчивых офицеров, отнюдь не увеличивало наши симпатии к временным жителям Спасо-Евфимиева монастыря, где помещался лагерь. «Это пропаганда, — говорили одни, — самая изощрённая пропаганда русских. Они хотели расслабить нас, усыпить нашу бдительность, выставить фюрера лжецом и клеветником, чтобы побудить нас к измене присяге». «Русские просто боятся возмездия за плохое обращение с нами». «Они хотят иметь свой шанс на случай поражения» — были и такие голоса. Кое-кто даже разъяснял, что в этом, мол, феномене прощения нет ничего удивительного. Мягкосердечные славяне «пасуют перед народом господ, чувствуют свою неполноценность и отдают должное… рыцарям германского духа».
Были суждения и литературно-психологического порядка. «Достоевский, — говорили «интеллектуалы», — давно объяснил русскую душу. Для неё характерен комплекс «любовь — ненависть». Кто-то даже припомнил Толстого с его «непротивлением злу». «Шмидт — единственный из генералов, который всё время выражал недовольство чем-нибудь, умышленно искал повода для бесконечных, назойливых, наглых жалоб. Целую неделю, например, он ворчал, что на гарнир к мясным блюдам подают кашу из пшённой или овсяной крупы. «Мы не куры и не лошади!» — кричал он. А во время посещения лагеря комиссией из Москвы выкинул «шутку» — вдруг громко заржал по-лошадиному. «Это от овсяной каши, — объяснил он с издёвкой, — а скоро начну кричать петухом — от пшена».
Профессор Г. Куницын вспоминал: «В 1965 году в ФРГ хозяин маленькой гостиницы (в г. Оберхаузене), где остановилась наша киноделегация, оказался из военнопленных, сдавшихся нам в Сталинграде зимой 1942—1943 гг. Узнав, что я тоже воевал в Сталинграде, он устроил следующее: собрал своих фронтовых товарищей, и, когда я проходил вечерами через его же ресторанчик в гостиницу, эти люди приветствовали меня стоя, приглашая на ужин. «Почему?» — задал я им вопрос. Ответ: вы, русские, сохранили нам жизнь, а могли бы в отмщение поступить иначе… То была искренняя благодарность».
Писатель М. Алексеев делился своими впечатлениями: «После войны я дважды был в Германии, Восточной и Западной. И знаете, встречали меня более дружески немцы, вернувшиеся из русского плена. В один голос они говорили мне одно и то же: русские кормили нас, принёсших им столько бед, кормили лучше, чем себя. Сами-то они жили впроголодь».
Советские войска взяли в плен свыше 91 тысячи гитлеровцев, в том числе 2500 офицеров и 24 генерала во главе с фельдмаршалом Паулюсом, противнику удалось вывезти по воздуху до 42 тысяч раненых и больных. По заявлению Керига, «согласно новым оценкам, в советском плену оказалось примерно 113000 солдат 6-й армии — немцев и румын».
«История войн», ничего не сказав о военно-политическом значении сталинградской победы, утверждает, что «в Сталинграде русские понесли б`ольшие потери, чем германцы». Типпельскирх писал об уроне немцев в боях в районе Сталинграда: «Потери в технике были, конечно, значительно больше, чем у противника. Потери в личном составе следовало считать очень тяжёлыми». В «Истории Великой Отечественной войны» об этой битве сказано: «На поле боя было подобрано и похоронено 147200 убитых немецких солдат и офицеров. Общие потери немецко-фашистских войск с 19 ноября по 2 февраля 1943 года составили свыше 800 тысяч человек. Всего же за время Сталинградской битвы… до полутора миллионов солдат и офицеров… было убито, ранено и взято в плен».
Сталинград после окончания сражения представлял собой сплошные руины. Первая перепись населения в городе вскоре зарегистрировала 10000 человек, в том числе 994 ребёнка. Сейчас нет города под названием «Сталинград», есть Волгоград. Выходит, противникам хочется вытравить из сознания молодых людей не только название «Сталинград», но и то героическое, очень жестокое и кровавое, колоссальное по своему военно-политическому значению для всего хода Второй мировой войны, что свершилось в нём и вокруг него в 1942—1943 годах. В 74 городах Франции, в том числе и в Париже, есть улицы и площади, названные в честь Сталинграда. В Бельгии тоже есть такие улицы.

Битва вокруг Ржевской битвы

В приказе Верховного Главнокомандующего от 23 февраля 1943 года говорилось: «Навсегда сохранит наш народ память о героической обороне Севастополя и Одессы, о боях под Москвой, в районе Ржева, под Ленинградом, о сражении у стен Сталинграда». Ожесточённые бои за Ржевский плацдарм до сих пор привлекают пристальное внимание отечественных и зарубежных исследователей. Книга немецкого генерала Х. Гроссмана «Ржев — краеугольный камень Восточного фронта» вызвала возмущение ветеранов войны тем, что её издали при финансовой поддержке Тверской областной администрации. В книге оправдывается нападение Германии на СССР: «Русский большевизм оставался для Германии врагом № 1. По этим причинам Гитлер решился на поход против Советской России». А почему же он обрушился на ряд государств, где совсем не пахло большевизмом?
В книге Х. Гроссмана бои за Ржев представлены как «героический эпос» немецкой истории, без стеснения восхваляются военный преступник генерал-фельдмаршал Модель и другие гитлеровские захватчики, которые устраивали массовые расстрелы наших мирных жителей и военнопленных. Газета «Известия» 12 марта 1997 года напечатала статью В. Костюковского «Ненависть у костра примирения», в которой выражалось удивление и недовольство тем, что большинство наших людей осудили и финансирование лживой книги фашистского генерала, и план устройства памятника немецким солдатам в Ржеве. Может быть, он поймёт причины этого осуждения, хотя бы прочитав в статье Ивана Болтовского в «Правде» «Я убит и не знаю — наш ли Ржев наконец?» такие строки: «Недалеко от Ржева у обочины шоссе на дорогу выходит бронзовая женщина с девочкой на руках, напоминающая о 66 жителях села Афанасово, расстрелянных и сожжённых 5 и 6 февраля 1942 года»?
О. Кондратьев, один из составителей сборника «Ржевская битва», поместил в нём статью «Забытая битва», где поддержал мысль о ключевом месте боёв под Ржевом во Второй мировой войне и утверждал, что «в угоду чьим-то желаниям битва за Ржевско-Вяземский плацдарм была раздроблена на множество локальных операций и боёв». Но это объясняется самим характером длительной борьбы за плацдарм: она не вылилась, как в Сталинграде, в непрерывные бои, на месяцы затухала, превращаясь в позиционное противостояние и бои «местного значения». И потому в научных трудах нет «попытки взглянуть» на операции на Ржевско-Вяземском плацдарме «как на единое целое». Они проводились в разное время, с разных исходных позиций и даже с несколько разными целями.
Кондратьев одобрил Гроссмана за то, что он назвал «Ржев (как символ, как обобщённое понятие всего плацдарма) краеугольным камнем Восточного фронта… дал собственную периодизацию этого сражения. И первой в этом ряду Гроссман назвал схватку за Ржев в октябре 1941 года». Кондратьев понимает, что это можно оспорить: «Конечно, события осени первого года войны у Ржева — часть Московской битвы. Но ведь происходило это на тверской земле». Тогда плацдарм ещё отчётливо не образовался, и потому не стоит рассматривать эту «схватку» в составе «единого целого».
Американцы назойливо отыскивают неудачи нашей армии, им хочется доказать, что не Советский Союз, а США сыграли решающую роль в разгроме фашистской Германии. Американский историк Д. Глантц в книге «Крупнейшее поражение Жукова. Катастрофа Красной Армии в операции «Марс», 1942» поддержал мысль Гроссмана о Ржеве как краеугольном камне всего Восточного фронта и поставил операцию «Марс», когда в декабре 1942 года наши войска предприняли там наступление, в центр советских военных усилий: «огромный масштаб и амбициозная стратегическая цель делали» её «по меньшей мере столь же важной, как и операция «Уран», а, вероятно, даже более важной». Цель этой придумки — снизить значение нашей великой победы в Сталинградской битве и очернить Г. Жукова, национального героя России.
Поддерживая Глантца, тверская исследовательница С. Герасимова пишет в сборнике «Ржевская битва»: «К 19 ноября 1942 года в составе Калининского, Западного фронтов и войск Московской зоны обороны сил и средств было больше, чем в составе Юго-Западного, Донского и Сталинградского, правда, при большей протяжённости фронта». Но надо ли было учитывать войска «Московской зоны обороны», которые не принимали прямого участия в операции «Марс»? Надо ли было Кондратьеву в брошюре «Ржевская битва: полвека умолчания», подкрепляя мысль Гроссмана, искусственно увеличивать число наших армий, наступавших на «Ржевский плацдарм»? Он причислил к ним и 2-ю ударную армию, которая «формировалась и действовала на Волховском фронте и никаким образом не причастна к боевым действиям на плацдарме».

Ржевский фланг Сталинградской битвы

Опасение за судьбу Москвы и всего центрального региона страны, которые имели чрезвычайно важное экономическое и политическое значение для хода всей войны, заставляло нашу Ставку держать там большие резервы. Ржев был удобным трамплином для немецкого наступления на Москву, но во второй половине 1942 года обстановка на фронте сильно изменилась, угроза нашей столице намного снизилась. Если бы германские войска взяли Сталинград, то они бы отрезали юг страны от центра, перерезали Волгу, важнейшую водную артерию страны.
13 ноября 1942 года Жуков и Василевский были у Сталина и предложили срочно провести наступательную операцию в районе севернее Вязьмы и «разгромить немцев в районе ржевского выступа», чтобы германское командование не смогло «перебросить часть своих войск из других районов, в частности из района Вязьмы, на помощь южной группировке». Бои за Ржевский плацдарм, «по расчётам Ставки, должны были дезориентировать противника, создать впечатление, что именно здесь, а не где-либо в другом месте, мы готовим зимнюю операцию». В октябре немецкий генштаб перебросил в район Великих Лук из-под Ленинграда танковую, моторизованную и пехотную дивизии. Это помогло нашим войскам провести успешную операцию «Искра» и прорвать Ленинградскую блокаду. Жуков сообщил: «В район Витебска и Смоленска направлялось семь дивизий из Франции и Германии. В район Ярцева и Рославля — две танковые дивизии из-под Воронежа и Жиздры. Итого, к началу ноября для усиления группы «Центр» было переброшено двенадцать дивизий».
В декабре 1942 года советские войска, перейдя в наступление, пытались окружить немецкую группировку у Ржева, но не добились успеха. Западный фронт не прорвал оборону врага. Наше командование посчитало, что основная причина неудачи крылась в недооценке «трудностей рельефа местности, которая была выбрана для нанесения главного удара». Но дело было не только в этом. У немецкой разведки был осведомитель в Москве А. Демьянов («Гейне»-«Макс»), младший офицер связи. Она не знала, что он передавал ей дезинформацию. П. Судоплатов в книге «Разведка и Кремль» писал, что, по замыслу генерала Штеменко, важные операции нашей армии «действительно осуществлялись в 1942—1943 гг. там, где их «предсказывал» для немцев «Гейне»-«Макс», но они имели отвлекающее, вспомогательное значение». 4 ноября 1942 года он сообщил им, что советские войска нанесут удар 15 ноября «не под Сталинградом, а на Северном Кавказе и под Ржевом… Враг был заранее информирован нами о готовящемся и начавшемся 8 декабря нашем наступлении!.. Немцы ждали удара под Ржевом и отразили его. Зато окружение группировки Паулюса под Сталинградом явилось для них полной неожиданностью».
Это стало по своей сути ржевским гамбитом. Жуков понял, что «противник разгадал наш замысел и сумел подтянуть к району действия значительные силы с других участков», но он «так никогда и не узнал, что немцы были предупреждены о нашем наступлении, поэтому бросили туда такое количество войск».
Сначала в книге «Секретный фронт Генерального штаба. Книга о военной разведке. 1940—1942», а затем в журнале «Сенатор» В. Лота писал: «Жуков мастерски организовал операцию по дезинформации противника о том, что советские войска готовят крупное наступление на этом участке Восточного фронта… 7 ноября 1942 года в ГРУ была получена радиограмма от «Доры»: «ОКВ ожидает большое зимнее наступление Красной Армии на участке между Великими Луками и Ржевом». Это сообщение свидетельствовало о том, что в германском генштабе поверили донесениям немецкой военной разведки о готовящемся наступлении Красной Армии на центральном участке фронта.
«Жуков в процессе этой дезинформационной отвлекающей операции был одним из главных «признаков» её серьёзности, важности. Немецкая разведка внимательно следила за передвижениями по фронтам Г.К. Жукова и считала, что там, где он находится, и необходимо ждать наступления со стороны Красной Армии. 9 ноября от «Доры» поступило ещё одно донесение: «ОКВ считает, что советские армии в центральном секторе фронта будут намного лучше оснащены и подготовлены, чем зимой прошлого года, и что минимум половина армий будет находиться под руководством тех генералов, которые отличились зимой прошлого года, в частности Говорова, Белова, Рокоссовского, Лелюшенко. ОКВ считает, что сильно оснащённая боевой техникой советская армия сконцентрирована у Можайска и вторая, не уступающая ей, у Волоколамска и что значительные силы готовятся для наступательных действий у Торопца и северо-восточнее Торопца, а также между Старицей и озером Селигер».
Эти факты позволяют усомниться в утверждении Судоплатова о том, что Жуков не узнал о «предупреждении» немцев о нашем наступлении в районе Ржева.

Немецкий генерал оправдывается

Глантц безапелляционно утверждал, что операция «Марс» потерпела крах. Считая, что все наши наступательные удары на Ржевском плацдарме «не достигли своих главных целей», С. Герасимова в статьях, напечатанных в журнале «Вопросы истории», сборниках «Война и воины России» и «Ржевская битва», книге «Ржев-42. Позиционная бойня», вторит Глантцу: операция «Марс» «практически провалилась», Ржев — «это потерянная победа и нашей армии, и наших полководцев, и в первую очередь, увы, Г.К. Жукова». В 2008 году в Москве вышло второе издание названной выше книги Герасимовой. В 2009 году эта работа появилась в третий раз под названием «С.А. Герасимова. Ржевская бойня». Бойня! Либерально-западнические издательства и их спонсоры не жалеют денег на выпуск книг, помогающих дискредитировать нашу Победу.
Скандально известный фильм А. Пивоварова «Ржев. Неизвестная битва Георгия Жукова» был показан каналом НТВ в 2009 году в День защитника Отечества. Герой Советского Союза В. Карпов, воевавший в 1942 году на Калининском фронте, в своём отзыве о нём подчеркнул, что смотрел его с негодованием. Цель фильма: «Во что бы то ни стало опорочить действия Георгия Константиновича Жукова, доказать, что воевали мы бездарно и победа далась лишь потому, что завалили врага трупами наших воинов». Карпов спросил: «Мои боевые товарищи, не жалея себя, сражались, чтобы приблизить Победу. Почему же в фильме на НТВ всё иначе? Почему этот канал занял такую антипатриотичную позицию?»
Хрущёв в докладе на ХХ съезде партии утверждал: «Сталин требовал непрерывных лобовых атак, с тем, чтобы брать село за селом. И мы несли на этом огромные потери». Маршала Г. Жукова винят в том, что он признавал «в качестве основного метода наступления лобовые массированные атаки», и потому войска под его началом несли большие потери. Г. Попов писал, что в 1942 году в ходе Ржевско-Вяземской операции Жуков «с упрямством атаковал «в лоб» немцев».
Чтобы рассеять это обвинение, приведём абзац из приказа Жукова от 9 декабря 1941 года: «Категорически запретить вести фронтальные бои… против укреплённых позиций, против арьергардов и укреплённых позиций оставлять небольшие заслоны и стремительно их обходить, выходя как можно глубже на пути отхода противника». 27 января 1942 года Жуков негодует: «Части 49-й армии много дней преступно ведут лобовые атаки на населённые пункты Костино, Острожное, Богданово, Потапово и, неся громадные потери, не имеют никакого успеха». Он требовал: «Прекратить преступные атаки в лоб населённого пункта». Но понятно, что подчас сама особенность обстановки может потребовать от военачальника принять решение об использовании и лобового удара.
Глантц возложил вину на Жукова за «страшные людские потери» в операции «Марс», составившие-де около 500000 человек. В книге «Гриф секретности снят» и статье генерал-полковника Г. Кривошеева в «Военно-историческом журнале» отмечено, что в этой операции участвовали 545070 советских солдат, наши общие потери достигли 215674 человека, безвозвратные — 70373. В Сталинградской наступательной операции наши войска насчитывали 1143500 человек, потеряли 485777 бойцов, безвозвратно — 154885. Эти цифры убедительно опровергают концепцию Глантца и его сторонников.
В «Ржевской битве» говорится, что эта битва «была самой кровопролитной во Второй мировой войне»: советские потери в ней «могут приближаться к 2 миллионам человек», «Институт военной истории Министерства обороны РФ назвал число в 2,5 миллиона человек». Никто пока документально не обосновал, почему эти цифры так резко скакнули вверх.
В книге «Гриф секретности снят» и статье Г. Кривошеева сообщается: наша армия в Ржевско-Вяземской операции (8 января — 20 апреля 1942 года), Ржевско-Сычёвской (30 июля — 23 августа 1942 года), в новой Ржевско-Сычёвской (25 ноября — 20 декабря 1942 года), Ржевско-Вяземской (2 марта — 31 марта 1943 года) и в боях у города Белого (2 июля — 27 июля 1942 года) потеряла 1345174 человека, безвозвратно — 440469. В Сталинградской битве наши общие потери составили 1129619 человек, безвозвратные — 478741. Она длилась полгода, безвозвратные потери в ней превышали те, какие понесли мы в сражениях за Ржевский плацдарм, продолжавшихся свыше года. Это свидетельствует: она была более масштабной и ожесточённой по сравнению с боями под Ржевом.
Конечно, душевную боль вызывает не всегда оправданная гибель наших солдат на фронте — было такое и под Ржевом. Но надо критически относиться к словам А. Порка: «Шли в бой с одной винтовкой на троих. Город Ржев 17 раз переходил из рук в руки», был потерян зимой 1941—1942 годов «в боях под Ржевом один миллион мужиков».
И. Ладыгин, Н. Смирнов в книге «На ржевском рубеже», статьях «Долгий путь к слову «наш!» и «Фронт горел не стихая…» и вместе с ними О. Кондратьев в своих работах представили наступательные операции наших войск за овладение Ржевским плацдармом в 1942 году как «побоище», «бессмысленное избиение наших плохо вооружённых частей». И якобы «в жертву амбициям» Верховного «и готовности быстрее рапортовать бессмысленно бросались на верную гибель армии, дивизии, полки, роты». Они утверждали: Верховный «совершенно не ценил человеческую жизнь». 5 мая 2010 года на канале НТВ объявили, что Сталин погубил десятки миллионов человек.

Тиражируя выдумки Волкогонова

Названные выше авторы, видимо, попали под влияние утверждений Волкогонова: «Сталин никогда не жалел людей. Никогда!.. Ни в одном документе Ставки не нашла отражение озабоченность Сталина большими людскими потерями». Но как быть хотя бы с тем, что в мае 1942 года Сталин в телеграмме Хрущёву и Тимошенко требовал: «Не пора ли нам научиться воевать малой кровью?» В. Мельников в своей книге «Их послал на смерть Жуков? Гибель армии генерала Ефремова» сообщил: «Сталин потребовал от всех командующих фронтами принять решительные меры по пресечению ничем не обоснованных потерь в личном составе. Следствием этого стало появление ряда приказов, подписанных начальником Генерального штаба Красной Армии и командующими фронтами, в которых ставились конкретные задачи по сохранению жизни бойцов и командиров».
Но Ладыгина, Смирнова, Кондратьева захватила не столько устремлённость к сущей правде, сколько мстительная мысль разоблачить Сталина и Советское командование, они представили тяжкую картину боёв за Ржев ещё более тягостной. В их работах замечаются мелкие, но по своей сути концептуальные «неточности», говорящие об этой тенденции. Они сообщают, что 29-я армия вышла из окружения, имея в своём составе 5200 человек, что «составляет примерно половину личного состава только одной стрелковой дивизии — и это из 7 дивизий ударной группировки 29-й армии, фактически полностью погибшей в Мончаловских лесах».
У них получается, что там погибли более 70000 человек. Они умолчали о том, что во время войны в действующих войсках, за редким исключением, не имелось полного штатного состава. Так, в начале октября 1941 года в стрелковых дивизиях 24-й армии в среднем было 7700 человек, в 43-й армии — 9000 человек, 50-й армии — 8500 человек, 3-й и 13-й армиях — 7500 человек. В кавалерийских дивизиях насчитывалось в среднем 1500—2000 человек. К тому же надо учитывать, что некоторые группы наших солдат, оставшись в тылу врага, соединились с партизанами. Обличители утверждают, что полки «после бесплодных атак уменьшались до взвода или отделения», «в дивизиях… атаковали уже не тысячи и даже не сотни, а десятки бойцов и командиров».
Не превратился ли этот тезис в кровожадную гиперболу, которая всё может съесть, в том числе и правду? Правильно ли говорить о бесплодности наших атак, если они сковали очень крупные силы врага?
Наше наступление в районе Погорелое Городище — Сычёвка сначала имело успех, враг понёс большие потери, был освобождён город Зубцов. Бывший командир взвода 1028-го артполка П. Михин сообщил, что 30 июля 1942 года немцы не выдержали нашего удара, «попятились назад, потом это превратилось в паническое бегство». К. Типпельскирх в «Истории Второй мировой войны» писал, что в районе Ржева прорыв советских войск «удалось предотвратить только тем, что три танковые и несколько пехотных дивизий, которые уже готовились к переброске на Южный фронт, были задержаны и введены сначала для локализации прорыва, а затем для контрудара».
Однако удивляет рассуждение П. Михина: «Не было нашей победы, потому и не писали про Ржев. Только А. Твардовскому удалось напечатать стихотворение «Я убит подо Ржевом», и то, видимо, по чьему-то недосмотру». Напомню, что оно было написано в 1945—1946 годах, его сразу опубликовали в «Новом мире», никакому остракизму стихотворение не подвергали. Твардовский в стихотворении «Я убит подо Ржевом», написанном в форме монолога павшего воина, отразил горечь страшных потерь в войне. Борясь за свободу, за счастье народа, остались лежать на полях сражений миллионы наших людей, и поэт призывал своих современников достойно жить «И родимой Отчизне // С честью дальше служить». О боях под Ржевом в 80-е годы писали В. Кондратьев в сборнике «Сашка. Повести и рассказы», Е. Ржевская «Под Ржевом». Им посвящены книги М. Папарина «В боях под Ржевом», Л. Сандалова «Погорело-Городищенская операция…», К. Иванова «Шла дивизия на Запад» и т.д. Так стоит ли утверждать, что «не писали про Ржев»?
С. Митчем в своей книге «Фельдмаршалы Гитлера и их битвы» утверждал, что «две безжалостные идеологии столкнулись в грязи и снегу… Фанатизм — это единственное слово, которым можно охарактеризовать сражение подо Ржевом». Так оскорбительно он определил суть подвига наших воинов в Великой Отечественной войне. Подтекст ясен: фашистские солдаты и советские бойцы — одного поля ягодки. Но мы не имеем права позволить клеветникам представлять Вторую мировую войну как борьбу за мировое господство между двумя якобы одинаково тоталитарными идеологиями.
В «Ржевской битве» представлены выписки из военного дневника 58-го пехотного полка 6-й дивизии, которой командовал генерал Гроссман. В своей книге он писал об «огромных жертвах» русских, но по какой-то странной причине умолчал о тяжёлых потерях немцев, а служебный дневник фиксирует их.
1 августа 1942 года в донесении 1-го батальона говорится: «У рот 743-го инженерного батальона большие потери».
3 августа в дневнике 3-го батальона: «Два тяжёлых русских танка прорвали оборону 10-й роты на правом фланге. Вследствие тяжёлых потерь небольшой участок оборонительной линии не занят нашими войсками».
6 августа: «Этот день принёс нам страшные потери».
10 августа: «Полк несёт тяжёлые потери… Наша атака захлёбывается».
12 августа: «Атака русских силами двух рот. …Мы отражаем её, неся большие потери».
14 августа: «В долине реки Холынки и на ржаном поле два русских батальона атакуют 9-ю роту. В роте большие потери, так как танки уничтожили окопы и блиндажи».
16 августа: «Части первой роты отступают налево к 10-й роте. …противник всё-таки силён. Два танка движутся по передовой перед второй ротой, обстреливают наши траншеи. У роты большие потери».
19 августа: «Прорвались две роты противника. У взвода велосипедистов большие потери… Сколько же бойцов погибло здесь!»
26 августа: «Немецкая разведгруппа попала в руки к врагам, 11 человек убиты, 6 взяты в плен».
Дневник показывает неразбериху в германских частях. Так, 14 августа немецкие самолёты били по своим войскам: «Юнкерсы» бомбардируют север Русского леса. Большие потери у 2-й роты 428-го полка из-за бомб «юнкерсов». 16 августа: «Наша артиллерия бьёт так, что и у нас потери». Потери своих войск немецкому генералу было намного легче установить, чем подсчитать «огромные жертвы» русских. Почему же он не сделал этого?
Вслед за Глантцем О. Кондратьев в статье «Забытая битва», подтверждая эту мысль, пишет о немецкой операции «Зейдлиц», проведённой 2—12 июля 1942 года: «Ещё одна печальная, забытая страница нашей истории». Но Жуков не забыл о ней. В своих «Воспоминаниях…», не упоминая названия этой операции, он анализировал действия наших воздушно-десантных частей и кавалерийского корпуса генерала П. Белова в тылу немцев: большинство частей этой группировки «вышло через прорыв, образованный 10-й армией, в расположение фронта». Но «была утрачена значительная часть тяжёлого орудия и боевой техники». Группа войск генерал-лейтенанта М. Ефремова была разбита, большая часть её погибла или попала в плен.

По страницам газеты «Правда». Александр Огнев. Фронтовик, профессор, заслуженный деятель науки РФ
Источник

 

Дата в истории. 70 лет назад в газете «Правда» вышел знаменитый очерк про Зою Космодемьянскую

За столетнюю историю «Правды» на её страницах было много публикаций сильных или даже сильнейших по впечатлению на читателя. Но и среди них этот очерк, вышедший 70 лет назад, занимает особое место. Помню, какое потрясение пережил я, сельский мальчишка на Рязанщине, прочитав в правдинском номере от 27 января 1942 года журналистский рассказ о героической гибели в подмосковной деревне Петрищево комсомолки-партизанки, назвавшей себя гитлеровцам на допросе Татьяной. Очерк тоже получил это имя — «Таня». А вскоре, 18 февраля того же 1942-го, в «Правде» появился очерк «Кто была Таня». Из него вся страна, весь мир узнали настоящее имя героини — Зоя Космодемьянская, школьница из Москвы. Под обоими очерками была одна подпись: П. Лидов.

Как брат по духу своей героини

Конечно, 70 лет назад, впервые прочитав эту фамилию, я и помыслить не мог, что когда-нибудь посчастливится мне работать в его газете. Что буду листать в отделе кадров «Правды» личное дело Петра Александровича Лидова, беседовать с его вдовой, тоже много лет проработавшей в этой газете, и с дочерью Светланой, бережно хранящей память об отце. А ещё — изучать его письма, дневники, записные книжки, воспоминания товарищей по работе и военной службе.
Это я к тому, что мой рассказ о замечательном журналисте-правдисте Петре Лидове будет строго документальным. Рассказать же о нём, по-моему, просто необходимо для новых поколений наших читателей: такие люди заслужили жизнью своей, чтобы их знали и помнили.
…Годом рождения его значится 1906-й, местом рождения — Харьков. Но родителей своих он не знал. В автобиографии пишет: «Воспитывался первое время в приюте в Харькове и в колонии для подкидышей в
с. Липцы Харьковской губернии. Из колонии был взят на воспитание и усыновлён профессором химии Харьковского технологического института А. П. Лидовым».
Вот каким образом он получил фамилию и отчество.
В семье профессора и его жены-врача, у которых недавно умер свой ребенок, его очень любили. Однако в 1919-м приёмный отец умирает, и мальчику приходится идти на работы по найму — на спичечную фабрику, на телефонную станцию технологического института, а с 1920 года он — курьер в Харьковском губкоме партии. Здесь вступил в комсомол, и здесь же произошло ещё одно, не менее важное для дальнейшей его жизни событие.
Об этом событии в официальных автобиографиях он не упоминает, но жене своей рассказывал не раз: в 1920-м Петя Лидов написал и напечатал первую свою газетную заметку. В Харьков прилетел самолёт, который он увидел впервые в жизни, и нахлынувшее чувство восторга четырнадцатилетний подросток излил на бумаге.
Это стало знаком призвания. Были затем учёба в школе, комсомольская работа, служба в Красной Армии (всё так типично для его поколения!), однако газета притягивала больше всего. И вот в мае 1925-го на I губернском съезде рабселькоров он был рекомендован — выдвинут, как тогда говорили,— на работу в партийном отделе газеты «Харьковский пролетарий».
Когда пишешь о журналисте, заранее зная, чем из опубликованного он в первую очередь для нас интересен, мысленно как-то само собой сопоставляешь его жизнь и поступки, его внутренний мир с жизнью, поступками и внутренним миром той, которую он восславил.
Самое большое моё открытие и, не скрою, величайшая радость — что автор в данном случае достоин своей героини. Он по возрасту мог быть её старшим братом, но главное, оказывается, он брат её по духу.
Что роднит? Чувство долга. Горячая вера в идеалы, во имя которых идёт борьба. Любовь к Родине и готовность отдать за неё свою жизнь. Да вообще, я бы сказал, та нравственная цельность и красота, что свойственны Зое, открываются и в нём, Петре Лидове, чем больше этого человека узнаёшь.
А вся предвоенная его жизнь кажется подготовкой к главным, военным трудам, как вся короткая жизнь Зои по сути была подготовкой к её подвигу.
Если говорить о стороне личной, то и знакомство с рабфаковкой Галей Олейник на дне рождения её подруги в конце 1930-го, а затем женитьба на ней неотделимы от основной жизненной линии. Когда будущая жена первый раз его увидела, то назвала мысленно — солдат: был он в форме и по-солдатски подтянут, потому что служил в красноармейских газетах. А Галя с десяти лет — круглая сирота: отец погиб в Гражданскую, мать умерла, и все шестеро малых, из которых она была старшая, попадают в детский дом.
Впереди же назревала ещё одна война. Великая и грозная, где будет решаться судьба Родины.
— Он мне часто на ушко говорил: будет война,— вспоминала в разговорах со мной Галина Яковлевна Лидова.
Переехав в 1932-м в Москву, оба работают на оборонном заводе. Она — контролёром ОТК, он — в редакции многотиражной газеты. Затем становится редактором знаменитой «Мартеновки» на «Серпе и молоте», откуда летом 1937-го Московский комитет партии направляет его в «Правду».
О сформировавшемся к тому времени внутреннем стержне коммуниста Петра Лидова больше многословных характеристик может сказать один эпизод, зафиксированный в его личном деле. Работая на заводе № 24, он выступает в защиту человека, исключённого по чистке из партии. Судя по всему, выступает он один, за что местная парторганизация объявляет ему выговор.
Подробностей в деле нет, однако Лидов, видимо, не смирился, убеждённый в своей правоте. И через полгода человек этот, по фамилии Михайлов, был в партии восстановлен, а выговор с Лидова снят.

И вот началась война

Война застаёт всю их семью в Минске. Тремя месяцами раньше Пётр Александрович утверждён собственным корреспондентом «Правды» по Белорусской ССР, а 7 июня, после окончания занятий в школе, к нему приезжает жена вместе с обеими дочками. Старшая, Светлана, окончила второй класс. Младшей, Наташе, два года. Поселились пока в гостинице.
Почему канун рокового 22 июня запомнился многим особенно радостным и безмятежным? Пётр и Галина выбрались наконец в театр. Смотрели «В степях Украины», и спектакль им очень понравился. Долго потом гуляли по ночному Минску.
Утром разбудил резкий междугородный звонок. Редакция. Лидов разговаривает односложно: да, нет. Положив трубку, спрашивает жену:
— Где моя военная форма?
Она сразу всё поняла…
Лидов во время войны, военный корреспондент «Правды» Пётр Лидов, — тема настолько большая, что требует целой книги. Я смогу привести тут лишь некоторые штрихи.
Прежде всего надо сказать о его журналистской мобилизованности и активности. Первый свой военный материал он передал в редакцию уже 22 июня. И очень досадовал в дневнике, что появился этот материал на первой странице «Правды» только в номере за 24-е, а не за 23-е. Рвался в Брест, но туда его не пустили.
А потом… «Он вёл потом своеобразный дневник на страницах «Правды»,— вспоминает его товарищ по редакции Александр Дунаевский.— Дневник битвы за Москву. Вёл регулярно, из номера в номер. А когда газета выходила «без Лидова», в редакции раздавались телефонные звонки: «Что с Лидовым?», «Не ранен ли военкор Пётр Лидов?»
Ну а в каких условиях ему приходилось действовать и как он действовал, расскажет хотя бы такой эпизод из воспоминаний ещё одного правдиста — Оскара Курганова:
«Мне доводилось не раз наблюдать за Лидовым в период его работы под Смоленском в 1941 году. Мы как-то получили телеграмму от редакции: «Написать о лётчиках». Аэродром под Смоленском был в те дни, пожалуй, самым опасным местом на фронте. Лидов всё же поехал туда. Машину не пропускали на аэродром, так как только что закончился налёт вражеской авиации, а к аэродрому пробивались всё новые «юнкерсы». Лидов пошёл пешком. Потом он мне говорил, что этот день показался ему необычайно длинным. В момент, когда Лидов беседовал с лётчиками, снова началась бомбёжка аэродрома. Наши лётчики взлетели в воздух на своих «ишаках», как называли тогда на фронте истребитель «И-16». Лидов остался один на аэродроме. Он лёг на землю, которая сотрясалась от гула взрывов. После, когда всё стихло, он хотел идти к командному пункту, но, должно быть, силы покидали его. Он сел на траву и так сидел минут десять. Потом он встал, взглянул на часы и сказал:
— Надо торопиться в Смоленск — мы не успеем сегодня передать…
Приехав в Смоленск, мы не могли связаться с Москвой — город в эти минуты подвергся налёту немецкой авиации. Мы оказались в это время в городском саду, где увидели щель. Там, сидя на корточках, Лидов написал часть нашей корреспонденции о лётчиках. Потом, когда взрывы немного стихли, он побежал к телефону…»
Конечно, условия работы у всех военных корреспондентов были не сахарные. «Но всегда,— написал О. Курганов,— выделяется кто-то один — то ли своей смелостью, то ли своей осмотрительностью, то ли умением быстро ориентироваться в обстановке. И тогда этот человек становится неофициальным главой журналистского корпуса. Таким главой был у нас на Западном фронте Лидов».
Не случайно в августе 1941-го именно он летит на месте стрелка-радиста в одном из наших бомбардировщиков дальнего действия, чтобы бомбить фашистские города. И вскоре в «Правде» появляется большая его корреспонденция о дерзком полёте в логово врага.
А некоторое время спустя, тоже не случайно, конечно, он летит к партизанам Белоруссии, совершив затем отчаянно смелый поход в захваченный немцами Минск. Можно представить изумление фашистов, прочитавших в «Правде» очерк «В оккупированном Минске» за подписью Петра Лидова. Сохранилось свидетельство, что один из гитлеровских главарей заявил тогда:
— Не так уж прочно здесь сидим мы, если корреспонденты большевистской «Правды» могут ходить по оккупированному городу, хотя мы думаем, что вырубили большевизм в Белоруссии под корень.
Лидов побывал, кажется, во всех самых трудных и опасных, самых судьбоносных местах войны. Он писал свои очерки, корреспонденции, заметки из Сталинграда и с Курской дуги, с берегов Северского Донца и Днепра, из Чехословацкого корпуса Людвика Свободы, у которого первым из советских журналистов он взял интервью и который позднее скажет о нём: «Пётр Лидов был прекрасный и мужественный человек, воодушевлённый и страстный журналист. Перо в его руках было острым оружием…»

Ценой собственной жизни

Лидов и «Таня», Лидов и Зоя — тоже огромная тема. Тоже на книгу! Выскажу и попробую обосновать здесь только одну мысль, которую считаю принципиально важной.
Мысль эта состоит из двух частей. Во-первых, Лидов не мог не написать то, что он написал. Во-вторых, написать о Зое так он смог потому, что сам был такой.
Известно, где и при каких обстоятельствах Лидов впервые услышал о происшедшем в Петрищеве. Это было в чудом уцелевшей придорожной избе, недалеко от только что освобождённого нашими войсками Можайска, куда он направлялся. Остановившись тут на ночёвку, он случайно услышал рассказ старика об отважной юной партизанке, которую повесили немцы.
— Её вешали, а она речь говорила! — несколько раз повторил старик.
Вот что особенно потрясло Лидова. Какая же это должна быть девушка, что за человек?! И хотя утром следующего дня ему передали редакционное задание — срочно побывать в деревне Пушкино, он, выполнив то, что требовалось, устремился в Петрищево.
Он всем существом своим понял: надо обязательно туда ехать и надо будет обязательно писать!
А как Лидов там работал, как написал… Об этом есть немалая литература, и короткий его газетный очерк разобран, что называется, по косточкам. Мне же хочется сказать не о мастерстве журналиста, которое несомненно, а о душе человека. Потому что знаю: при любом, пусть даже ещё более высоком мастерстве не родилось бы Слово столь искренней силы, не будь у автора этой чуткой и отзывчивой, чистой и доброй, этой редкостно красивой души!
Чтобы полнее ощутить её, надо прочитать письма Лидова к жене и дочерям, оказавшимся в далёком Чернолучье под Омском,— письма, проникнутые удивительной нежностью: «Ваш любящий до конца жизни отец».
Надо прочитать лидовские дневники самых страшных военных месяцев. Где, например, среди мыслей о начавшемся немецком наступлении на Вязьму и о положении обречённого города, который они вынуждены покидать, вас пронзит такая запись:
«Думал о судьбе знакомых мне ни в чём не повинных, мирных, хороших людей, о судьбе 12-летней Вали — нашей соседки. Её отец — на фронте, мать — на девятом месяце. Валя — умница, хорошая, воспитанная девочка. Когда я сказал ей: «Ничего, Валя, выживем», она ответила: «Выживем, да не все». Я улыбался ей, но знал, что она-то, наверное, и не выживет. Зная историю Минска, Смоленска и Гомеля, можно было предвидеть и трагедию Вязьмы».
Это он записал 2 октября 41-го. А 6 октября: «Вязьма накануне вечером эвакуирована — учреждениям было предложено покинуть город в 15 минут. (Валя, где ты? Где-нибудь на морозной дороге, среди ночи в поле с беременной матерью бредёшь на восток…)».
У него множество неотложных забот, со всех сторон — удары на его голову, но… он помнит о Вале!
Наверное, вспомнил её и тогда, когда стоял в Петрищеве над разрытой могилой, видя, что повесили немцы… совсем ещё девочку. Всего лет на шесть старше той Вали, да и его Светлана ненамного моложе…
Когда душа всё это вмещает и на всё откликается, только тогда может быть написана «Таня». Так, как она написана.
А начиная работу над вторым очерком — «Кто была Таня» (уже стало известно, что это Зоя Космодемьянская), Лидов записал в дневнике следующее:
«Ещё там, в придорожной избе, слушая рассказ старика, хозяйка сказала: «Неужто всё это правда, неужто бывают такие?» Да, «такие» были, есть и будут. Я хочу рассказать в этом очерке, откуда берутся «такие». Я хочу показать, что не порыв чувств, а большая любовь к Родине, к своему народу помогла Зое совершить подвиг».
Он сумел в своём очерке это показать. И сделал ещё больше: ценой собственной жизни доказал, что такие у нас есть и будут.
Вместе с другом Сергеем Струнниковым, военным фотокорреспондентом «Правды», сделавшим потрясающий снимок истерзанной «Тани», он погибнет при исполнении служебных обязанностей 22 июня 1944 года. Ровно три года спустя после начала войны и меньше чем за год до нашей Победы.
Его публикации о Зое Космодемьянской нашли отзвук в сердцах советских людей, и она живёт в памяти народа и сегодня. Рассказы очевидцев, жителей деревни, вызывают потрясение и восхищение мужеством, невероятной силой духа совсем юной нашей соотечественницы.
— Мне не страшно умирать, товарищи, — успела сказать Зоя уже с петлёй на шее.— Это — счастье умереть за свой народ…
И ещё успела крикнуть громким и чистым голосом, обращаясь к стоящим вокруг местным жителям:
— Прощайте, товарищи! Боритесь, не бойтесь! С нами Сталин! Сталин придёт!..
На Руси испокон веку великомученики становились святыми. И она стала великомученицей. То есть в восприятии народа — истинно святой.

Виктор Кожемяко, по страницам газеты «Правда» Источник

 

«Мы имеем дело с беспрецедентным для невоюющей страны регрессом». Как уничтожали экономику СССР

С огромным удовольствием и нескрываемым наслаждением погромщики СССР рассказывают беспроигрышную, на их взгляд, байку о том, что «тоталитарный монстр» рухнул в результате самораспада его экономики, что в стране не только царствовал тотальный дефицит, но и в 80-е годы возник голод, на который народ обрекла КПСС. От голодной смерти население России было якобы спасено мудрыми действиями «великого» экономиста и реформатора Е.Т. Гайдара и его сообщников, входивших в правительство Ельцина. Наследники Ельцина—Гайдара, их «партия власти», все приверженцы капиталистического жизнеустройства включили этот лживый миф в арсенал своей избирательной кампании.

Пампушки от голода

Не так давно на НТВ очередной, 183-й выпуск телевизионного цикла «Следствие вели Знатоки» ведущий Л. Каневский посвятил случившейся ещё в советские годы истории про «украденную дочь». Сюжет прост: мать приходит за ребёнком в детсад, а её дочь уже забрала какая-то женщина, и участковый начинает поиск. В каких-то кустах он обращает внимание на детскую шапочку и обнаруживает на ней инициалы ребёнка, которого ищет… Не будем ему мешать продолжать непростой поиск, а обратим внимание на то, к чему пытается привлечь внимание телеведущий. Он показывает зрителям детскую шапочку (в похожих много-много лет назад ходили и мои дочери), обращает внимание на её длинные уши, переходящие в «верёвочки», к концам которых пришиты пампушки.

И далее следует бессовестное пояснение о том, что эти пампушки выполняли-де двоякую роль: они были украшением, а во время голода… Каневский подносит пампушку ко рту и имитирует жевательные движения. Ведущий явно «ненавязчиво» «подсказывает» зрителю, будто голод был обыденным явлением в жизни советских детей, из-за чего находчивые родители вынуждены были оснастить детские шапочки жвачками-пампушками. Какая мерзкая, мелкотравчатая ложь! Даже недружелюбно настроенные к социализму иностранцы признавали, что дети в СССР были единственным привилегированным классом.

Дефицит стал ускоренно усиливающимся бичом для советских людей в годы перестройки, когда её прорабы — горбачёвцы и ельцинисты — приступили к разрушению советского социализма. Спустя 20 лет после контрреволюционного переворота ельцинский министр печати и информации (1990—1992), а чуть позднее — заместитель председателя правительства М. Полторанин в книге воспоминаний «Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса» пишет: «Люди хотят достучаться до правды, а она за тяжёлыми засовами демагогии и удобных для власти мифов, сочиняемых по заказу. На официальном уровне идет героизация палачей постсоветской эпохи и воспевание палачества как явления…» Теперь ветеран контрреволюции, внёсший свой личный вклад в погром КПСС и СССР, разоблачает нынешний режим. Его свидетельские показания очень важны, чтобы понять, как погромщики СССР организовали то, что сегодня называют голодом.

М. Полторанин отмечает: «Советский Союз не был нищим на паперти, о чём врут сегодня телеприслужники олигархов. Держава прочно стояла на ногах… Продуктов питания на душу населения тогда производилось значительно больше, чем сейчас. Из развитых стран по этому показателю мы уступали только Соединённым Штатам Америки. Даже благополучная Англия на душу населения производила в год меньше России: пшеницы — на 61 килограмм, картофеля — на 118, мяса — на 2,5, молока — на 120, масла — на 3,9 килограмма, яиц — на 118 штук. Доступные для всех цены не давали товару залёживаться на полках…

Помнится, все мы тогда ворчали: «Мало заботится о нас государство». Мы, журналисты, особенно и подзуживали читателей в своих публикациях».

Бывший ельцинский соратник рассказывает, какие меры принимала горбачёвская команда, чтобы обрушить внутренний рынок. Постановлениями правительства на закупку импортной продукции бросили часть золотого запаса Советского Союза. За два года он сократился на 1,5 тысячи тонн. Но в качестве «зарубежного» нередко оформлялось отечественное продовольствие, предварительно изъятое с внутреннего рынка. Полторанин приводит пример: «В портах Ленинграда, Риги или Таллина суда загружались дешёвым фуражным зерном, огибали по морю Испанию с Грецией и приходили в Одессу с «импортной» продовольственной пшеницей по 120 долларов за тонну».

Теперь и Горбачёв признаёт рукотворную природу продовольственных проблем второй половины 80-х годов, создававших условия для контрреволюционного подрыва СССР. «В магазинах опустели полки… — глумливо бормочет Меченый. — Старая номенклатура (???), а также Ельцин и его люди придерживали запасы продовольствия (!!!) вместо того, чтобы пустить их в магазины…» И ничего не говорит о своём соучастии в данном преступлении. Хотя бы о том, почему, будучи президентом СССР и Верховным главнокомандующим, не пресёк уголовные действия преступников?! Горбачёв действовал в том же направлении, что и Ельцин. Ненавидя друг друга, они были заединщиками в деле погрома СССР и всех основ социалистического государства.

Впрочем, Горбачёв иногда полунамёками отвечает на этот вопрос. В 20-ю годовщину контрреволюционного переворота корреспондент «Новой газеты» поинтересовался: «Если посмотреть на Китай сегодня, некоторые говорят, что страна модернизировалась, уровень жизни значительно вырос по сравнению с тем, что было 20 лет назад, и это при том, что у них не было политической реформы. Может, вам стоило начать с экономических реформ, прежде чем переходить к политическим?» Горбачёв ответил: «Нет. В СССР ничего бы не произошло, если бы мы так поступили» (выделено мной. — В.М.). Он повторил своего подельника А.Н. Яковлева: «Без дебольшевизации России не может быть и речи о её выздоровлении, возрождении и приобщении к мировой цивилизации». «Архитектор перестройки» отличался особой злобой, цинизмом и редкостным бесстыдством. В день своего 80-летия этот клятвопреступник в «Независимой газете» разоткровенничался: «Для пользы дела (т.е. преступного разрушения СССР. — В.М.) приходилось… лукавить. Я сам грешен — лукавил не раз. Говорил про «обновление социализма», а сам знал, к чему дело идёт». Не случайно великий советский драматург Виктор Розов назвал эту камарилью «вшами и гнидами».

Враньё о Гайдаре-спасителе

В наглой войне, нацеленной на разрушение Союза ССР, ельцинская команда не менее активно использовала оружие голода и развала. Интересно свидетельство одного из кузбасских народных депутатов СССР. Перед самыми трагическими событиями августа 1991 года он обратил внимание на многочисленные признаки чьего-то стремления спровоцировать в Кузбассе социальный взрыв. Это и задержки заработной платы, и запрет на выдачу спецодежды и т.п. Особенно показательно было исчезновение товаров с прилавков магазинов. Сначала исчезла мясная и молочная продукция, потом не стало постельного белья, носков, сигарет, лезвий для бритья. Затем в дефицит превратились чай, стиральный порошок, туалетное и хозяйственное мыло. И, наконец, хлеб. И всё это в течение короткого промежутка времени. Так создавался благоприятный фон для общения Б. Ельцина с шахтёрами Кузбасса, когда политик призывал их к забастовкам и обещал златые горы после разрушения Советского Союза.

Нынче даже далёкая от социально-политической проблематики «Экспресс-газета» пришла к выводу, что «пустые полки в 1991 году организовали сознательно». Эксперт газеты доктор исторических наук А. Гончаров говорит: «О Гайдаре существуют три главных мифа». Один из них о том, что «он спас страну от голода и развала, поскольку, когда он принял в свои руки экономику государства, «хлеба оставалось на три дня, а в казне лежало всего 24 миллиона долларов»… Всё это — наглое вранье!.. Пустота полок была срежиссирована. Продуктов-то было навалом. Посмотрите, что лежало в закромах Родины. На первое января 1992 года в России в стойлах стояло 90,1 миллиона голов крупного рогатого скота и свиней, не считая коз, овец и птицы. По нынешним фактическим нормам потребления это запас мяса на пять лет! Сейчас от этого мясного изобилия не осталось и половины, но никто не считает, что Россия стоит «на грани голода»…

«1990—1991 годы, предшествовавшие мифической «угрозе голода», — это годы весьма хороших урожаев и хорошего прироста во всех секторах сельского хозяйства. Сейчас хорошим показателем сбора зерна считается 80 миллионов тонн за год. Тогда, как нам всем якобы грозил голод, собрали свыше 100 миллионов. Всем этим богатством управлял не кто иной, как «пухнущий с голода» толстенький Гайдар. Поэтому я считаю, — делает вывод А. Гончаров, — что заявления сторонников Гайдара (и всех «фаталистов»-антисоветчиков. — В.М.) о некоем состоявшемся «спасении страны от голода» являются самыми наглыми и циничными».

Голод — оружие контрреволюции

Вся мировая и отечественная история показывает, что голод — это всегдашнее оружие контрреволюции. Голодом белогвардейцы, интервенты и сельская буржуазия удушали молодую республику Советов. Голодом фашисты пытались сломить сопротивление ленинградцев. Голодом, блокадой империализм старается поставить на колени революционную Кубу. Под звон «пустых кастрюль» он свергал Альенде в Чили. Вот и в СССР был применён этот варварский, по существу фашистский, приём. В первые годы ельцинщины во многих регионах России люди питались чем попало: ели комбикорм, вернулись лебеда и крапива, началось вымирание народа — по одному миллиону жизней контрреволюция уносила на тот свет. Для умерших не было гробов: хоронили в пластиковых мешках…

Прошло 20 лет, давно нет Гайдара и Ельцина, но их дело живёт и «здравствует». Экономика России продолжает находиться в полуобморочном состоянии. А люди, при мнимом изобилии, отказывают себе в самом необходимом. Об этих «успехах» красноречиво говорят данные, содержащиеся в статистических изданиях.

И сегодня многие регионы России — это сплошная «зона бедности». Наукой дневная норма потребления продуктов на человека определена в 3000 килокалорий. В СССР в 1990 году она достигала в среднем 3400 килокалорий. В 1997 году по потреблению продуктов питания Россия вместо второго места оказалась на 71-м: 2190 килокалорий в сутки на душу населения (в странах Африки — в среднем 2300 килокалорий). В питании россиян меньше, чем необходимо по медицинским нормам, жиров — на 25 %, углеводов — на 30 %, белков — на 55 %, не говоря о витаминах, микроэлементах и аминокислотах.

Выборочное исследование доходов и расходов населения показывает: пятая часть населения голодает (употребляет 1540 ккал в день), а еще 30 % недоедают (употребляют лишь 2100 килокалорий). Резко упало потребление наиболее ценных для здоровья человека продуктов питания: мясных и молочных, рыбы и рыбопродуктов, яиц, сахара. Значительная часть продуктов фальсифицирована и представляет опасность для здоровья людей. Отравления детей, военнослужащих стали нормой в либеральной России.

Вот вывод докторов исторических наук В. Соловья и Т. Соловей: «Кто не слеп, тот видит: мы имеем дело с беспрецедентным для невоюющей страны социальным и культурным регрессом, чудовищным историческим откатом назад… Углубляющийся социальный регресс России далеко не случаен, а вполне закономерен. Он — прямое и неизбежное следствие возникшей в стране новой социальной системы. Интеллектуальные пошляки и жулики списывают наши проблемы на трудности переходного периода. На самом деле переход уже завершился… к социальному варварству, массовой нищете и бедности, культурной и антропологической деградации». «Новая» социальная система — российский дикий капитализм — ежедневно и ежечасно подтверждает этот вывод.

Владимир Майоров. Доктор философских наук, профессор. По страницам газеты «Правда»

http://kprf.ru

 

Зачем утопили станцию МИР и что тем самым потеряли.

Без мощной космической базы не может быть мощного государства, и концепция развития новейшего оружия, и современная доктрина ведения войн — всё основано на космосе.
Но всё, что было достигнуто нами с 1957-го года в космосе, с первого в мире отечественного искусственного спутника Земли, всё это уничтожено под корень, уничтожено осмысленно и беспощадно.
Одна из самых трагичных дат в новейшей истории России, ещё один чёрный день российского календаря — 22 марта 2001 года, в этот день в 8 часов 59 минут 24 секунды московского времени убита российская орбитальная станция «Мир».
Войдя в плотные слои атмосферы, «Мир» полностью не сгорел, от его 136-тонной массы отвалились несколько крупных осколков общим весом от 20 до 40 тонн и упали прямо в руки американцам.
В зоне затопления, которая заранее была указана американской стороне, находилось аж 27 «рыболовецких» судов.
В целях безопасности их капитанам предлагали покинуть опасный для плавания район, но те отказались, сославшись на успешно идущий «лов тунца».
Когда об этой странной рыбалке министр иностранных дел Новой Зеландии Филл Гофф рассказал на заседании Новозеландского парламента, депутаты понимающе ухмыльнулись.
Любой островитянин знает, что в это время года рыбачить вблизи архипелага Фиджи, всё равно, что закидывать сети в городскую канализацию…
«Рыбацкие» суда в квадрате спуска «Мира» расположились так, что не осталось мили, не прикрытой ими.
В роли «тунца» — космические трофеи с уникальной информацией о состоянии различных материалов после многолетнего пребывания в открытом космосе, — подобной информации нет и ещё долго не будет больше ни у кого.
Российские космонавты оценили ликвидацию «Мира», как предательство России.
Путина, Касьянова, Клова и Коптева в Звёздном городке прозвали «ку-клус-клановцами, линчевавшими «Мир»».
Все убеждены, что решение о своде орбитального центра принято под давлением Соединённых Штатов.
Американцы тщательно отслеживали спуск «Мира», — информация из российского Центра управления полётами напрямую передавалась в НАСА, — они сделали точные телеметрические «засечки» всей траектории спуска станции, падения её частей, и, конечно же, вычислили нашу суперсекретную схему управления высокоточными баллистическими ракетами.
То, за чем шпионы безуспешно охотились десятки лет, буквально свалилось им прямо в руки.
Нет, не случайно двум офицерам-ракетчикам, дежурившим в тот чёрный день в Главном центре военно-космических сил России, настолько плохо стало с сердцем, что пришлось вызывать «скорую помощь»…
С уходом из космоса уникальнейшей очень дорогой станции «Мир» — на её строительство и эксплуатацию истрачено 4,3 миллиарда долларов — перед Россией практически захлопнулись вселенские космические «врата».
Кончина «Мира» — это закрытие профильных факультетов в вузах, свёртывание прикладных исследований, ведь космос, как утверждают специалисты, это НИИ многих отраслей.
По выражению профессора Еремеева, мы бултыхнули в океан не только станцию «Мир», вместе с ней мы пустили ко дну многочисленные военные программы, уникальные научные эксперименты.
Мы свалились с вершины научного прогресса, да ещё подставили американцам собственное плечо, чтобы они вскарабкались на наше место.
Мы не только показали НАСА верную дорогу, сдав все ключевые наработки в итоге космического долгожительства, но ещё и взялись финансово-технически обеспечивать американский проект МКС.
«Деньги, которые мы ухнули на помощь США в развитие их астронавтики, могли бы обеспечить эффективную работоспособность «Мира», — утверждает профессор Еремеев.
Но, прежде чем останки космической станции «Мир» захлестнули волны Тихого океана, на неё обрушились все девять валов информационной лжи, что-де устарела станция, и не подлежит ремонту, и частые аварии на ней способны спровоцировать несанкционированный сход с орбиты…

Всё ложь! Продуманная, хорошо оплаченная, предательская ложь.

Станция «Мир» не могла устареть в принципе, на ней изначально предусмотрена была замена любого модуля.
Самое убедительное доказательство умышленного уничтожения российской орбитальной станции «Мир» — то, что строительство станции было завершено в 1996-м году.
Но, уже через два года Правительство, во главе с Кириенко, приняло решение о прекращении финансирования работ на станции и завершении её полета.
Заместитель председателя Правительства Борис Немцов разрешил привлечь кредиты коммерческих банков, чтобы, цитирую, «цивилизованно затопить станцию «Мир» в июне 1999 года».
Спешили и всё равно не успели.
Вошедший в состав нового Правительства Юрий Маслюков, в советское время много сделавший для развития оборонного комплекса, в том числе космической программы, добился принятия постановления «О продолжении работ с многоцелевым комплексом «Мир» в 1999-2002 гг.».
Да разве сравнится воля зампреда Правительства с волей Соединённых Штатов?
30 декабря 2000-го года премьер-министр Михаил Касьянов распорядился «завершить работы орбитального пилотируемого комплекса «Мир».
Никакие доводы учёных, космонавтов, военных не убедили Президента Путина остановить роковое для России решение…
В начале 50-х годов мы разработали и осуществили грандиозную программу освоения космоса.
Через 40 лет с готовностью принялись исполнять не менее масштабную программу уничтожения всего достигнутого нами в космосе.
Какую супернадёжную, широко разветвлённую спутниковую связь, включая спутниковое телерадиовещание, мы имели: на высокоэллиптических орбитах — системы с использованием спутников «Молния», на геостационарных орбитах — системы спутников «Радуга», «Экран», «Луч» и другие, на низких круговых орбитах — системы «Стрела», «Циклон».
Спутниковые системы боевого управления Ракетными войсками и стратегическими частями Военно-Воздушных сил и Военно-Морского флота гарантировали незамедлительный ответный удар в случае ракетно-ядерного нападения.
Поломки на «Мире» начались сразу после того, как там побывали “наши американские друзья”, давно мечтавшие о Международной космической станции под контролем NASA, в которой в полной мере были бы воплощены украденный у нас опыт и военно-космические секреты, отработанные нами на российском комплексе “Мир” классические принципы построения сложнейших объектов. “Мир” для американцев, строящих МКС, всегда был костью в горле. После их визита на “Мир”, а потом некоего новоявленного космонавта Батурина, станция “почему-то” стала плохо реагировать на команды с Земли.
Мы имели столь мощный космический задел, что, казалось, лидерство в космосе — а это основная база развития и современной науки, и современного вооружения, — нам гарантировано.
Однако, в начале 90-х годов начался умышленный развал ракетно-космической отрасли.
Был упразднён единый государственный заказчик и хозяин космических средств — Военно-космические силы.
Комиссия Гор-Черномырдин переориентировала систему «Интерспутник» с наших спутников «Горизонт», «Галс», «Экспресс», на спутники — LMI-1 американской фирмы Локхед-Мартин.
По мнению академика Лазаря, «годовой оборот международного рынка товаров и услуг дистанционного зондирования, который формируется теперь без участия России, хотя мы были на нём первыми, оценивается в 2-3 миллиарда долларов США, с ежегодным приростом в 15-20%» («Российская Федерация сегодня» № 17, 2002).

Космос стал монопольной отраслью США.
Рынок космических услуг превзошёл по обороту рынок вооружений и в самое ближайшее время утроится.
В перспективе на этом рынке можно будет зарабатывать до 500 миллиардов долларов.
Нас на этом рынке, скорее всего, не будет, а если и останемся, то лишь в роли космического извозчика, занимая очень узкий сектор, не сравнимый с коммуникационными и навигационными системами, которые составляют основу мирового рынка космических услуг, и на котором мы ещё недавно первенствовали.

В 1989-м году в 74 союзные министерства был разослан каталог «Научно-технические достижения по системе «Энергия-Буран», в нём фигурировали 600 новейших технологий, реализация которых могла дать экономический эффект около шести миллиардов долларов.
Однако, никем не превзойдённая система «Энергия-Буран», как вся космонавтика и оборонная промышленность в целом, подверглась сначала необоснованной критике, а затем экономическому давлению, да такой силы, что высококвалифицированные, опытнейшие конструкторы, инженеры, рабочие вынуждены были идти торговать турецким и китайским барахлом.
По оценке Николая Зеленщикова, первого заместителя Генерального конструктора ракетно-космической корпорации «Энергия» имени С. Королёва, «так началась одна из самых больших бед России — уничтожение высокотехнологичной промышленности».
В 1991-м году систему «Энергия-Буран» вывели из Федерального управления вооружения, а, с приходом команды Ельцина к власти, вообще прекратили выделять на неё деньги, созданный задел законсервировали, хотя уже был полностью собран второй «Буран», заканчивали делать третий корабль с улучшенными характеристиками.
В разной степени готовности имелась комплектация на 8 ракетоносителей «Энергия», способных выводить в космос до 100 тонн.
Кооперация исполнителей насчитывала 1 206 предприятий и организаций, а годовой объём финансирования программы достиг 1,2 миллиарда долларов…
Но, «демократической» России не нужны оказались итоги 15 лет колоссальной работы…
Страшно символично рухнула 12 мая 2003-го года на Байконуре крыша монтажно-испытательного корпуса, похоронив под собой остатки задела по ракетоносителю «Энергия» и первый успешно слетавший в космос «Буран».
Ожидавший старта «Буран-2» ныне представляет позорное, унизительное зрелище: всё, что можно было открутить, отломать, своровать — откручено, отломано, своровано; всё, что можно было разбить, изуродовать — изуродовано и разбито.
Таков итог русской космической мысли, воли, труда, которыми ещё недавно гордилась Россия, и которые уничтожены нынешней российской властью.

В начале апреля 1993 года Соединённые Штаты обнародовали стратегический план космического командования США до 2020-го года с чётко поставленной задачей:
«Обеспечение США и их союзникам свободного доступа в космос и полномасштабных действий в нём, при воспрещении противнику решать подобные задачи».
Исходя из этой программы, действуют не только Президенты США, но и Президент, Правительство России.
Финансируя Федеральную космическую программу лишь на 27%, они понуждают отечественную космическую отрасль работать на чужие национальные интересы.
Не имея государственного заказа, НПО «Энергомаш» поставляет свои лучшие в мире ракетные двигатели РД-180 на американский ракетоноситель «Атлас».
Из-за нищеты деградирует наша космическая группировка.
На орбите остался 91 космический аппарат, у 70 из них вышел гарантийный срок.
Мы лишились аппаратов для фундаментальных космических исследований, и если не будут предприняты кардинальные меры, потеряем вообще космическую отрасль, ведь молодых специалистов в ней до 30 лет только 12,6%, 20% — пенсионеры, около 40% — в возрасте 50 лет и старше.
Ликвидация космической станции «Мир» резко подорвала престиж работы в отрасли среди студенческой молодёжи.
Особенно тяжёлое положение в научно-исследовательских центрах.
Численность персонала сократилась наполовину.
Работы по ключевым научно-техническим проблемам остановлены.
В критическом положении экспериментальная база.
Доля оборудования старше 20 лет превышает 60%.
Испытательным стендам — от 12 до 40 лет, есть и того древнее.
Более 85% средств запуска и управления космическими аппаратами работают за пределами технического ресурса.
Средств на технологическое перевооружение не выделяется…
Своими руками, по чужой указке, рубим сук, на котором держится оборонная мощь страны, безопасность России.

Быстро же мы забыли план «Дропшоп», разработанный в 50-х годах прошлого века Пентагоном, напомню: «Ядерное нападение на Советский Союз может привести к решающей победе всего за три-четыре недели».
Удар наносить американцы предполагали 300 атомными бомбами, сброшенными на 200 целей по всей территории нашей страны.
Это была эйфория безнаказанности и вседозволенности, которая охватила Соединённые Штаты, как только они получили ядерное оружие.
И только наш спутник, спроектированный академиком Тихонравовым, и показавший американцам, что у нас есть не только ответная атомная бомба, но и средство её доставки до самых потаённых уголков Америки, отрезвил американцев, заставил их убрать с рабочих столов план «Дропшоп».
Но, кто сегодня благодарно помнит эту дату — 4 октября 1957 года 22 часа 48 минут — кто гордится триумфом нашего народа, его научной, экономической мощи?
Кто вспомнит Королёва, создателей знаменитой «семёрки», ракеты «Р-7», ставшей первой в мире межконтинентальной баллистической ракетой — основой нашего ядерного щита?

«Семёрка» могла доставить ядерный заряд в любую точку земного шара.
По дальности, высоте и точности полёта не имела равных в мире.
Это, при том, что не мы, а американцы в последние месяцы войны вывезли к себе из Германии 492 немецких специалиста во главе с генералом Вальтером Дорнбергером, руководителем разработок ракеты «Фау-2».
И доктор Вернер фон Браун оказался у американцев, став отцом американской космонавтики.
И всё равно мы, русские, были первыми и лучшими.

Вот, что отрезвило и остановило тогда американцев от их победного марша на Россию.
Но ведь, та же эйфория безнаказанности и непобедимости охватила американцев сегодня после того, как разжался наш ядерный кулак.

Лобызаниями с Бушем хотим остановить американскую наглость?
Тогда — ракетная мощь, сегодня — слюнявые поцелуи?

Всё забываем, всё предаем — героев, славу, честь России.

В 1953-м году министр среднего машиностроения, «ядерный» министр, «крёстный отец» отечественной водородной бомбы Вячеслав Александрович Малышев, после испытания первой водородной бомбы, поехал прямо в эпицентр взрыва, чтобы убедиться в силе нового оружия.
Через четыре года он умер от лучевой болезни… Так доставалось то, что продают и предают горбачёвы, ельцины, путины…

Вспомним грандиозную стройку на затерянном в песках Казахстана разъезде Тюратам: свыше 300 тысяч военных строителей, до тысячи вагонов прибывающего строительного груза в день!
Грандиозный космический стартовый комплекс построили всего за 844 дня!
Командовал стройкой, сравнимой с сооружением египетских пирамид, генерал-майор технической службы Георгий Максимович Шубников.
Кто вспоминает сейчас о нём, кто им гордится? Хорошо ещё, если в Ленинске не снесли памятник ему…
Без гордости за свои победы и достижения, без славы героев и гениев не будет ни новых героев, ни новых побед!

По материалам http://swalker.ru

 

Советская сверхдержава. Перезагрузка?

Сможет ли Россия снова стать «светом в конце туннеля» для человечества

«…Страус эффективен в саванне, пингвин в Антарктиде, а рябчик в лесу. А если их поменять местами? Будет ли эффективен страус в Антарктиде, или пингвин в саванне? Вопрос риторический. Может и пингвин хороший, а ничего у него не будет получаться. Деградирует, будет жить плохо и недолго. Если бы умел пить водку, наверно бы, спился…»

Так кто мы, образно говоря? Пингвины, страусы? Советское государство во многом дало ответы на эти вопросы…»

Так считает автор недавно вышедшей книги «Советский Союз, который мы потеряли» Сергей Вальцев. Это издание приурочено к двадцатилетию распада СССР. Но главное, конечно, не дата. Скорей всего, если бы дела у России сейчас шли хорошо и мы с уверенностью смотрели в будущее, история «советского проекта» мало бы кого волновала. Однако споры о том, чем же на самом деле был для страны советский этап её развития, не утихают. Мало того, даже усиливаются. Осознанно или интуитивно многие люди чувствуют, что при сохранении государственной системы в нынешнем её виде у России нет будущего. Так что же должно прийти ей взамен? Сергей Вальцев для ответа на этот вопрос предлагает ещё раз оглянуться на наше советское прошлое.

«Казалось бы в современной России и так проблем хватает. Может, лучше заняться анализом и решением насущных проблем? – пишет он во введении. – В действительности, эта книга не о нашем прошлом, а о нашем настоящем и, главное, о будущем. Потому, что все проблемы в сегодняшней России проистекают из непонимания того, кто мы есть…»

Кругом немцы – до противности

Так уж повелось в нашей новейшей истории, что каждая новая власть пытается утвердиться, обливая грязью своих предшественников. В советское время коммунисты ругали царскую Россию, сейчас всячески мусолят тему кровавых сталинских сотрапов и вручают чиновникам медали Столыпина. То есть царская Россия снова стала в сознании общества хорошей. По крайней мере нас пытаются убедить в этом.

Сергей Вальцев пытается убедить в обратном, хотя, на мой взгляд, и не всегда успешно. Так, например, с первых же строк он «сшибает» читателя таким «фактом»: в 1913 году продолжительность жизни в России составляла 31 год, в 1926 году – 46 лет. Однако, о том, откуда взяты эти цифры – ни слова. Но даже если принять их на веру, вряд ли стоит вменять большевикам в заслугу, то, что советские граждане стали жить лучше и дольше. Как ни парадоксально, снижение рождаемости в 20-х годах прошлого века могло привести к увеличению продолжительности жизни. Ведь при отсутствии антибиотиков именно высокая детская смертность среди огромного числа новорожденных в царской России портила «среднюю температуру по больнице». Или вот ещё броские тезисы о том, что Россия в начале века не только не развивала свою промышленность рекордными темпами, но и превращалась в сырьевой придаток Запада. Здесь автор ничтоже сумняшеся отметает многочисленные исследования на эту тему и приводит мнение историка Николая Ерофеева, который считает, что «в Российской империи уровень жизни населения повышался, но не сближался с западными странами, а напротив отставал». Подобные выводы подкрепляются, например, фактами о том, что в 1913 году в России было всего 97 тысяч телефонных абонентов, на тысячу меньше, чем в Дании.

Главное, в чём трудно спорить с Вальцевым – это рассуждения о том, что разруха, приведшая в краху империи, начиналась в головах. И в первую очередь в головах элиты.

«В настоящее время большинство русской интеллигенции не только анационально, но прямо антинационально. Оно порабощено социальным космополитизмом и сепаратизмом, и с этой точки зрения является явным и резким врагом своей нации и своей Родины», — приводит автор слова известного психиатра, общественного деятеля начала 20-го века, одного из первых русских националистов Павла Ковалевского.

Вальцев придерживается точки зрения историков, которые считают, что «истоки ментального раскола русского общества уходят корнями к реформам Петра I».

«…Несмотря на значимость и своевременность реформ Петра I в материальной сфере, им был сделан роковой шаг – разорвана вековая связь между различными слоями общества… В сознание русского дворянства были внедрены западноевропейские ценностные ориентиры, стереотипы поведения, нравы. Элитарно-властный дисбаланс в России достиг небывалого масштаба.

В конце концов, страна докатилась до того, что российский премьер Пётр Столыпин с горечью констатировал: для того, чтобы выслужиться в России, нужно менять русскую фамилию на иностранную. «На троне были немцы, возле трона – немцы… везде немцы – до противности», — писал Герцен».

Неудивительно, что нерусская по крови, а зачастую и по духу элита вела себя высокомерно, а порой и просто предательски по отношению к остальному народу.

«…Несмотря на то, что в 1916 году Россию стали сотрясать сахарные бунты, группа сахарозаводчиков во главе с Дм. Рубинштейном продавала сахар во вражеские Германию и Турцию, поскольку цены там были выше. Народ, видя всё это, просто зверел…»

Не правда ли логика действий чем-то напоминает поведение наших нынешних олигархов?

Не всё в порядке было и с нравственностью «низов». Иначе с чего бы, как утверждает Вальцев, «в Санкт-Петербурге в 1913 году число высших учебных заведений равнялось числу официально зарегистрированных публичных домов». Да и тот факт, что после отмены Временным правительством обязательного посещения молебнов в русской армии, 70 процентов солдат перестали посещать церковь, тоже показателен.

Автор пытается также развенчать миф о «хлебном изобилии» в царской России. По его мнению, тогда продавали за границу хлеб «не от богатства, а от бедности».

«России нечего было продавать, а дворянам хотелось отдыхать в Париже, Ницце, проматывать состояния. Брать деньги они могли, только продавая хлеб своих крестьян, часто обрекая последних на голод… По различным оценкам, в 1901-1912 годах от голода и его последствий погибло около 6 миллионов человек. Царское же правительство было более всего озабочено тем, чтобы скрывать масштабы голодовок. В печати цензура запрещала употреблять слово «голод», заменяя его словом «недород».

Количество забастовок и протестов в России было в 5 раз выше, чем, например, в Германии. Если бы всё было хорошо, то не было бы стачек, забастовок, митингов, восстаний. Причём это были не митинги типа праздничных гуляний. Людей расстреливали, сажали, ссылали, но успокоить страну так и не смогли.

По данным 4-й Государственной Думы, с 1901 по 1914 гг. царские войска более 6000 раз открывали огонь по митингам и демонстрациям рабочих, а также по сходам и шествиям крестьян…»

Генеральный секретарь-батюшка

Итак, по мнению автора, царская Россия в конце своего существования была одним сплошным клубком проблем и противоречий. Почему же именно большевики смогли разрубить этот клубок, или, лучше сказать, гордиев узел? Вальцев считает, что советский проект победил в стране потому, что он был «исторически неизбежен».

«…До революции в России национальная идеология выражалась в триединой формуле «Самодержавие-Православие-Народность». Социализм давал такую же национальную идеологию в несколько изменённом виде, отвечающем духу времени…»

Так, по мысли автора, самодержавие в СССР трансформировалось в однопартийную систему, а Сталин стал «отцом всех народов» именно в продолжение русской традиции называть высших лиц в государстве «отцами и батюшками». Православие, утверждающее приоритет духовного над материальным, в СССР приняло формы борьбы с мещанством, вещизмом и спекулянтами. Православие – это религия беззащитных, нищих. Поэтому, читаем в книге, «в утверждении некоторых религиозных мыслителей, что Христос был первым социалистом, есть доля истины, и большая доля…»

«Народность» же просто сменила вывеску на «коллективизм», «взаимопомощь».

«…Итак русский народ выбрал социализм как строй, наиболее полно воплощающий русское мировоззрение. Социалистическая революция сметала всё чуждое, наносное, нерусское, всё то, что нам досталось от реформ Петра I, в этой связи то, что Москва – исконно русская столица, вновь обрела свой статус, было символично…»

Даже среди русских монархистов нашлись те, кто вынуждены были признать, что советский строй не случайно пришёлся ко двору в России.

«Большевизм привился не потому, что в нём открыта была новая, марксистская правда, но главным образом вследствие старой правды, в большевизме ощущаемой», — читаем в книге цитату из статьи черносотенца Николая Алексеева.

Именно поэтому при социализме русский народ сумел создать государство-сверхдержаву и добился столь впечатляющих успехов в самых разных сферах жизни.

«Благодаря индустриализации, появились бесчисленные трудовые коллективы, учебные заведения, научные учреждения, средства транспорта и т.д. И большая часть всего этого (думаю, более 90 процентов) создавалась заново, а не была всего лишь переделкой дореволюционного наследия. Россия в поразительно короткие сроки стала современным индустриальным обществом. Не случись этого, ей пришлось бы удовольствоваться судьбой западной колонии уже в двадцатые и тридцатые годы».

Во время первых советских пятилеток валовый национальный продукт рос до 20 процентов ежегодно. И даже в эпоху брежневского застоя мы опережали по этому показателю США. Так темпы роста ВНП в 1976-1980 годах в СССР составляли 4,3 процента, тогда, как у наших противников по холодной войне – 3,4. «Факты вещь упрямая. Если в СССР был застой, что тогда было в США?» — вопрошает Сергей Вальцев.

В ходе своих рассуждений автор проходится по мифам, созданным антисоветской и постсоветской пропагандой. Так, например, по его мнению миллионы жертв сталинских репрессий – сильное преувеличение. Согласно данным, на которые опирается Вальцев, всего в стране с 1921 по 1954 год было невинно осуждено 775 тысяч человек. Правда, куда отнести жертв раскулачивания, расказачивания, голодомора, когда люди зачастую уничтожались без всяких документальных формальностей, автор не объясняет.

И всё-таки в целом с Сергеем Вальцевым можно согласится. Перекосы советской системы не означали её изначальной ущербности. Путём проб, массового энтузиазма и трагических жертв советский народ создал государство, которое было самодостаточно и успешно по многим, не только экономическим показателям. Почему же в итоге СССР не устоял?

«…В Советском Союзе так и не было налажено производство качественных товаров народного спроса, прежде всего, одежды и бытовой техники. Страна, открывшая космическую эру человечества, создавшая и наладившая массовый выпуск по многим параметрам лучших в мире видов вооружения, так и не согла наладить производство двухкассетных магнитофонов и пошив джинсов…

Русский философ Александр Зиновьев, которого выгнали из СССР за антисоветчину, позже напишет: «Запад навязал нам, русским, своё понимание явлений не только своей, но и нашей жизни и истории. Запад поступил с нами так, как европейцы в своё время поступили с индейцами в Америке. Он подкупил нас самыми грошовыми отходами своего образа жизни и заразил нас своими пороками. У нас не оказалось иммунитета против тлетворного влияния Запада. Мы предали великие завоевания нашей революции и советской истории за жевательную резинку, джинсы, рок-музыку, свободу проституции и грабежа народа».

Застой же у нас был в идеологии. В то время, как Запад вёл бешеную работу на поле психологической войны, наша пропаганда обмусоливала марксисткие постулаты вековой давности, давно не соответствующие реальности и всем уже надоевшие…»

Кроме того, противоречия, возникшие от наложения теории марксизма на российскую практику, так и не были преодолены.

«…По прошествии времени целью коммунистического учения стало построение мещанского общества, что вполне естественно для материалистической идеологии, а главными ценностями этого общества стали колбаса и хрусталь. Описывая советскую интеллигенцию, английский учёный Р.Саква пишет: «…Коммунистический режим породил своеобразный парадокс: миллионы людей являлись буржуа по своей культуре и устремлениям, но были включены в социально-экономическую систему, отрицавшую эти устремления…».

Сыграли свою роль и такие черты национального характера, как недостаточное самоуважение, неспособность жить спокойно, довольствуясь достигнутым. Не случайно, в России существует пословица: «Хорошо там, где нас нет».

В общем причин много, результат один: развал СССР. В итоге мы живём теперь по законам капиталистического мира, которые, как и предупреждала нас советская пропаганда, далеко не идеальны.

Поменьше о ботинке Хрущёва

«Капитализм – это необязательно нищета рабочих, утверждает Вальцев. — Ущербность капитализма не в низкой производительности труда по сравнению с социализмом, а в том, что он вырождается в античеловеческую систему. Маркс тоже говорил об этом, но для него эта проблема имела второстепенный характер».

В своём порыве убедить нас в ущербности капиталистического мироустройства автор много рассуждает о тех вещах, которые сегодня очевидны любому думающему и не ангажированному человеку. Например, о том, что принцип всеобщего равенства перед законом, на котором строятся современные якобы правовые государства, утопичен. Чтобы убедится в этом не надо быть мыслителем семи пядей во лбу. Достаточно разок попытаться затеять судебную тяжбу с олигархом или хотя бы просто новым русским. Не секрет и то, что в наше время честный, принципиальный человек зачастую оказывается неконкурентоспособным по сравнению с более изворотливым и циничным индивидом. Если ты такой умный, покажи свои денежки – этот американский принцип, похоже, успешно привился в сознании многих молодых и не очень россиян.

Однако есть в книге и более серьёзные выводы на эту тему.

«…Тоталитарный капитализм не заинтересован в том, чтобы человек был развитым существом: для поддержания товарно-денежного оборота выгоднее всего иметь в качестве потребителя серую усреднённую массу, готовую купить то, что внушат. Примитивная личность – основа прибыльности и устойчивости капитализма… А прибыль при тоталитарном капитализме – это самое главное. И в рамках данного общественного строя из этого порочного круга нет никакого выхода.

Жизнь в естественных для человека ритмах становится непозволительной роскошью. Капитализм заинтересован в ускорении ритмов жизни, ибо тогда быстрее происходит товарно-денежный оборот, в чём единственно и заинтересовано общество потребления.

В результате идеалом цивилизации оказывается абсолютно несамостоятельный, зависящий от неё потребитель, существующий лишь для поддержания товарно-денежного оборота. Кажется, никогда за всю историю цивилизации не осуществлялась столь масштабная, можно сказать, сатанинская программа выжигания из человека всего человеческого…»

Что же можно противопоставить этой самоубийственной системе? К сожалению, отсутствие внятного ответа на этот вопрос – самая слабая сторона книги. Конечно, совет для начала перестать очернять советский период российской истории вполне справедлив. (Самому же Сергею Вальцеву можно посоветовать поменьше зацикливаться на недостатках дореволюционной России). Можно и вслед за автором «поменьше говорить о перемещённых во время второй мировой войны чеченцах и больше говорить о перемещённых в США во время этой же войны американцах японского происхождения. Меньше говорить о ботинке Хрущёва, а больше – о хроническом алкоголизме Черчилля, о более, чем миллионе убитых французов алжирского происхождения во время правления «великого» французского президента Шарля де Голля…»

Однако всего этого явно недостаточно для построения государства, которое могло бы стать светом в конце туннеля для остального человечества. Автор в ходе своих рассуждений намекает на некую элитарную цивилизацию, которая могла бы противостоять «Западу – основной проблеме настоящего этапа развития цивилизации». Строится она должна на умении за себя постоять и на всеобщей самоактуализации граждан. Иначе говоря, общество, нацеленное на раскрытие талантов всех своих членов, неизбежно будет эффективнее общества потребления. Людям надо дать возможность раскрываться в личностном плане, а материальное благополучие приложится само собой. «…В таком обществе не олигарху, который получает свои доходы за счёт эксплуатации природных ресурсов, а творцу везде дорога. Его возносят и ему подражают…»

Но как и какой ценой может быть построено такое общество? Двадцатый век показал, что красивые теории способны оборачиваться безобразной практической изнанкой.

В общем-то автор во многом повторяет идеи известного русского философа Александра Зиновьева. Однако в отличие от Зиновьева, считавшего, что допустив развал СССР, русские обрекли себя на вымирание, Вальцев оставляет нам надежду на новый цивилизационный рывок. Оправдан ли этот оптимизм? Посмотрим. Протестные акции в ушедшем году показали, что в людях накопился потенциал отрицания существующего общественного устройства. Так что, возможно, ждать осталось недолго.

svpressa.ru — Алексей Полубота

По материалам http://kprf.ru

 

Куда привел распад СССР. О положении русских, оставшихся в странах СНГ

Откровенное письмо о положении русских, оказавшихся за рубежом в результате уничтожения Советского Союза

В эти дни, когда отмечается 20-летие преступного беловежского сговора, развалившего великое содружество советских народов, снова и снова встаёт вопрос: а кому стало от этого лучше? Мы видим массу нищих мигрантов разных национальностей, хлынувших из бывших республик СССР в российские города и веси в поисках заработка. Мы знаем о 25 миллионах русских, в одночасье оказавшихся на чужбине, переживающих тяжелейшие драмы и трагедии. А как заботится о них нынешняя власть России? Как помогает тем, кто хочет вернуться на свою историческую Родину?

Именно этой теме посвящено в основном публикуемое письмо. Оно написано не для газеты — пришло в адрес выдающегося русского писателя Валентина Распутина, к которому автор, учительница по профессии, в первых же строках обращается с такими словами: «Спасибо вам за ваши замечательные книги, за ваше неравнодушие к судьбам простых людей. Поверьте, книги ваши очень востребованы. Мы ждём их с большим нетерпением. И очень ждём ваших публицистических выступлений. Боль, горечь, стыд, страх — всё, что испытывает простой человек, есть в ваших книгах. Для нас это огромная моральная поддержка! Под каждым словом, так умно и метко сказанным вами, может подписаться любой честный человек. Вы нам очень нужны. Дай вам Бог здоровья!..»

А далее — исповедь о своей судьбе, которая после развала Союза, как и у миллионов других людей, сложилась весьма драматично.

Меня познакомил с этой волнующей исповедью Валентин Григорьевич Распутин. Оба мы решили, что стоило бы напечатать письмо в «Правде». И автор, с которой связались по телефону, согласие дала, попросив, однако, изменить имя и фамилию. А объяснила это так: «Когда я уезжала из Узбекистана, то заполняла анкету (такое у них правило), где была графа: кто из родственников остался в Ташкенте. И я по наивности написала. Только потом догадалась, для чего такую графу придумали. Если кто-то из уехавших посмеет что-то нелицеприятное сказать об Узбекистане, то будет на ком отыграться».

Что ж, пришлось это осложняющее обстоятельство учесть. В остальном публикуем письмо почти полностью, лишь с небольшими сокращениями.

Виктор КОЖЕМЯКО.

Обозреватель «Правды».

…ПОВТОРЮ, дорогой Валентин Григорьевич: жизнь вы видите и чувствуете очень глубоко. И главное — можете о ней сказать так, как не скажет никто другой. Читаю «Пожар», и не про Ивана Петровича это, а про меня. Это у меня «край открылся, край — дальше некуда». И та же безысходность и боль, что и у Пашуты, только по другому поводу. И самое страшное, что все эти «поводы» устраивает для неимущего человека государство! Оно и сделало сегодня простого труженика неимущим и незащищенным. Государство отдано на распыл незнамо кому. У меня создается ощущение, что первые лица государства — люди зависимые, не самостоятельные, что страной управляют совсем другие люди. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы видеть: Российское государство и коренную нацию привели к деградации и, похоже, ведут к уничтожению. Теперь даже новости по ТВ смотреть не хочется.

Валентин Григорьевич, проблема сохранения нашей самобытности очень близка вам. Много вами сказано по этому поводу, но почему-то вы никогда не затрагиваете (даже вскользь) тему оставления русских после развала Союза за пределами России и нежелания Российского государства принять тех, кого в своё время отправляли в союзные республики на подъём промышленности и культуры. А ведь это настоящая трагедия для тех, кто остался, например, в республиках Средней Азии! Россия, или точнее — нынешняя российская власть, отреклась от них самым циничным образом, оставив не только без малейшей поддержки, но и выкачивая из них те малые деньги, привезённые с собой, которые могли бы пойти на приобретение жилья здесь, в России. Хочется, чтобы вы обратили внимание на то, что такая проблема есть и касается она огромного числа русских людей.

Особенно острая проблема — русские, оставшиеся или уже переехавшие в Россию из четырех среднеазиатских республик. Ко всем один подход: измытарить людей так, чтобы они не помышляли о переезде. Как будто Россия что-то выиграет, если кучка русских останется в этих республиках. Ведь понятно, что их не допустят ни до каких серьёзных должностей, а значит, влиять на что-то они не могут. Кроме того, должны будут полностью ассимилироваться с местным населением.

Что-то непонятное, странное в действиях российских политиков! Получается, что российская территория нужна для кого-то другого? Почему политики так упорно не хотят дать толкового, обстоятельного ответа на вопрос: почему России не нужны русские? Почему нет серьёзной, последовательной, до конца доведённой программы репатриации коренных жителей России на родину своих предков? Периодически разговор вроде возникает и даже что-то начинают делать, но все шаги не только половинчатые, а будто понарошку.

Слово «репатриация» даже и не звучало никогда. А ведь люди, оставленные за пределами России, вынуждены были получать местные паспорта. Осознанного принятия гражданства не было. Просто надо было выживать: учиться, лечиться. Ехать без денег некуда. Неужели российские политики думают, что русские с превеликой радостью меняли советские паспорта на туркменские, таджикские и т.д.? Но за это зацепились: мол, вы теперь не наши. Удобно, чтобы отфутболить и не заморачивать себе голову. А если бы они думали о благе России, то уговаривали бы русские семьи переехать на свою этническую родину, помогали, чем только можно.

Нет, не помогают! Наоборот, в угол, в безысходность загоняют людей. Я — одна из таких обездоленных и загнанных в угол. Переехала из Ташкента в Россию восемь лет назад. Мои дети — чуть позже. Ни статуса вынужденных переселенцев, ни моральной, ни материальной поддержки со стороны государства — ничего. И самыми обездоленными оказались, конечно, учителя, медики, библиотекари. Без всякой перспективы когда-нибудь обрести свой угол. Я, видимо, наивный человек, раз думала перед отъездом, что на такой огромной территории, как Россия, уж своим-то всегда найдётся место. И вообще, «без меня народ неполный», думала я, как и платоновский герой. Такой масштаб осознанного разорения страны и предположить было невозможно! Вижу, как исчезает целая нация, как добивают её.

И в то же время оставаться в Узбекистане невозможно. Республики Средней Азии становятся всё более и более мусульманскими. Свой язык они перевели с кириллицы на латиницу. Русская языковая среда исчезает. Правители этих республик демонстративно показывают своё пренебрежение ко всему русскому: даже улицу Пушкина переименовали. При этом улицу Шота Руставели оставили.

Не буду перегружать письмо подробностями. И так всё ясно: нашим внукам там делать нечего. Моего отца по распределению направили в Узбекистан после окончания учебного заведения. Почему же теперь государство освободило себя от всякой ответственности за русские семьи? Хотя ведь это вполне качественный генофонд: народ там непьющий, трудолюбивый, привыкший жить в ладу с теми, кто рядом, уважая обычаи и традиции других народов. Как не вспомнить слова вашей Пашуты: «…Что за мир такой, если решил обойтись без добрых людей?»

Ещё я постоянно думаю вот о чём: почему же исчезло у русских чувство братской солидарности и взаимоподдержки? И как дальше жить нашим внукам в стране, где никто никому не брат?

Я всю жизнь проработала в школе, а сейчас работаю заведующей библиотекой. Мне 64 года, но живу на старости лет в студенческом общежитии. И не представляю, куда пойду через два-три года, когда уже не смогу работать. Понимаю, что все наши вопросы: «почему так, а не иначе» — наивны. На эти миллионы наших «почему» никто во власти не собирается давать внятного и толкового ответа. Почему в нашей стране не хотят строить если уж не квартиры для малоимущих (ведь учитель, хоть на три ставки будет работать, на жильё не накопит), то хотя бы семейные общежития и пансионаты для престарелых? Нас лишили даже такой малости. Здесь ведь явное нарушение статьи Конституции о праве на жильё.

А уж о детях и внуках душа совсем изболелась. Они купили домишко в посёлке, где нет ни школы, ни асфальтированной дороги. Месит грязь моя четырнадцатилетняя внучка, когда идёт к станции, чтобы уехать в школу. После уроков должна часа три где-то околачиваться в ожидании электрички. Мать (моя сноха) встречает её на станции, и идут они в кромешной тьме до дома мимо кладбища. Другой дороги нет от электрички. Сноха говорит, что очень боятся (естественно, не покойников, а каких-нибудь отморозков). Об этом без слёз не расскажешь. И у них тоже ощущение загнанности…

Валентин Григорьевич, ваше писательское сообщество всё-таки, наверное, встречается иногда с первыми лицами государства. Задавали ли вы им вопросы и говорили ли о том, что государство наше антисоциальное, что какой стороны жизни ни коснись — сплошной маразм, что люди устали от этой беспросветности? Суть многих разговоров, которые доводится слышать, можно свести к одной фразе: «Угробили Россию». Интересно, первые лица государства знают о том, что таково мнение всех людей со здравым умом?

Я часто вглядываюсь в лица прохожих. По выражению лица хочется определить, что у человека внутри. Лица большинства неприветливые, в них или равнодушие, или опустошенность и тоска. Даже у молодых. Есть, конечно, среди молодых людей и очень хорошие, приятные лица, в которых интеллект светится. Но таких намного меньше. И, к сожалению, такие сейчас стремятся уехать из страны. С кем мы останемся? И что дальше будет со страной, если уже Прохоровы лезут во власть, а президент на полном серьёзе с ними беседует? Это они-то будут строить государство с социальной защищенностью? Вы верите, Валентин Григорьевич, в то, что богатые и гламурные господа к лучшему преобразуют нашу страну, сделают её такой, каким должно быть великое государство и какого заслуживает наш более чем многострадальный народ? На что нам надеяться, дорогой Валентин Григорьевич, при таком жутком обесценивании жизни? Ну не может же человек десятилетиями находиться в состоянии загнанности, без всякой перспективы из этого тупика выбраться!

Очень много хотелось бы сказать вам и спросить о многом. Например, о преподавании русского языка и литературы. И о молодёжи, и так далее. Но письмо и так получается длинное. Ещё раз огромное спасибо, Валентин Григорьевич, за вашу честность, искреннюю любовь к стране и простому народу, за ваши попытки восстановить нравственные начала, сохранить самобытность и духовность русского народа, за ваши книги и за то, что вы есть. Низкий поклон вам! Крепкого здоровья! Держитесь! Мы все вас очень любим!

По страницам газеты «Правда», Татьяна Николаева. г. Самара.

По материалам kprf.ru

 

Юрий Белов: Эйфория и крах Франца Гальдера

Московская битва уже 70 лет как вошла в анналы всемирной истории. Победа в ней Красной Армии означала крах стратегии блицкрига — «молниеносной войны» против СССР. Авантюристичность её стала очевидной после провала наступления на Москву немецко-фашистских войск 15 ноября 1941 года. Осознавали ли это наиболее дальновидные профессионалы войны — военачальники третьего рейха? Да, осознавали, но ничего изменить не могли.

Генерал-нацист

Почему Гитлер и его генералы вели свои войска к заведомому их поражению под Москвой? Ответ на данный вопрос помогает получить «Военный дневник» Франца Гальдера — генерал-полковника, начальника генерального штаба сухопутных войск фашистской Германии. Дневник был издан в СССР в 1971 году.
Гальдер — один из авторов военной стратегии блицкрига, плана «Барбаросса» («молниеносной войны» против СССР). Это он вместе с генералом Паулюсом разработал проект нанесения главных ударов вермахта по трем направлениям: Ленинград, Москва, Киев. Будучи потомственным германским милитаристом и активным участником подготовки захватнической войны против Советского Союза, Гальдер входил в узкий круг тех, с кем Гитлер общался почти ежедневно на протяжении ряда лет (1938—1942 гг.). Он начал вести свой дневник до нападения Германии на СССР и продолжал ежедневные записи в нём с 22 июня 1941 года по 24 сентября 1942 года — 460 дней войны.
«Военный дневник» генерала Гальдера — документальное свидетельство расистской агрессии германского фашизма. Жаждой этой агрессии была охвачена военная элита, вся без исключения. Столетиями она формировалась в тевтонском, прусском духе, нашедшем в фашизме своё наивысшее воплощение. Адольф Гитлер был своим человеком для немецких генералов. Нет ничего удивительного в том, что в «Военном дневнике» Франца Гальдера часто и с нескрываемым удовольствием приводятся высказывания его фюрера, в которых очевидна патологическая ненависть к России, Советскому государству. Вот записанные генералом слова Гитлера, сказанные им на совещании в Бергхофе 31 июля 1940 года: «Чем скорее мы разобьем Россию, тем лучше. Операция будет иметь смысл только в том случае, если мы одним стремительным ударом разгромим всё государство целиком». Данная цель была общей для Гитлера и его генералов.
Стоит остановиться на нерасторжимости военной и государственно-идеологической элиты в период гитлеровской диктатуры. Стоит потому, что в мемуарах немецких генералов этот факт не признаётся и вся вина за развязывание войны против СССР, равно как и за поражение в ней Германии, возлагается на Гитлера и его ближайшее окружение — Гесса, Геринга, Гиммлера, Геббельса… Генералы вермахта предстают в их мемуарах чуть ли не как простые исполнители воли фюрера. На самом деле они сыграли ничуть не меньшую роль в подготовке человеконенавистнической войны против Советского Союза, чем идеологи и политики германского фашизма. Они понимали и знали, что делали. Знали всю подноготную замысла гитлеровской агрессии.
Для военного руководства нацистской Германии взятие Москвы и Ленинграда имело не только военно-стратегическое значение, но и политическое — уничтожение Советского государства, а также и геополитическое — выход на магистральный путь к установлению мирового господства. Именно идею мирового господства (вожделенную в первую очередь для финансово-промышленного капитала) предложил Гитлер наследникам Шлиффена, Людендорфа, Гинденбурга. Её он представил в слегка закамуфлированном виде, как только стал рейхсканцлером. Об этом свидетельствует дошедшая до нас запись первого выступления Гитлера перед генералами.
«3 февраля 1933 г., Берлин. Высказывания рейхсканцлера Гитлера, изложенные перед главнокомандующими сухопутными войсками и военно-морскими силами во время посещения генерала пехоты барона Гаммерштейн-Эквода на его квартире. Цель всей политики в одном: снова завоевать политическое могущество… Строительство вермахта — важнейшая предпосылка для достижения цели… Как следует использовать политическое могущество, когда мы приобретем его? Возможно, отвоевывание новых рынков сбыта, возможно — и, пожалуй, это лучше — захват нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация».
«Drang nach Osten!» — эти слова стали молитвой генералов вермахта. В «Военном дневнике» Гальдера отражено полное его согласие с расистскими устремлениями Гитлера. Генерал-нацист рассуждает в своих дневниковых записях о реализации бесчеловечных намерений с таким деловитым спокойствием, как если бы речь шла об эффективном управлении только что приобретенным новым поместьем. Читаем: «Непоколебимо решение фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей, чтобы полностью избавиться от населения этих городов, которое в противном случае мы потом будем вынуждены кормить в течение зимы. Задачу уничтожения этих городов должна выполнить авиация. Для этого не следует использовать танки. Это будет «народное бедствие», которое лишит центров не только большевизм, но и московитов (русских) вообще».
«Военный дневник» генерала Гальдера содержит немало документальных свидетельств о решающей цели фашистской агрессии: уничтожение России — СССР как главное условие победы Германии во Второй мировой войне. Без ее достижения немыслимо было поставить Запад, весь мир на колени перед гитлеровским рейхом. Битва за Москву, таким образом, объективно приобретала всемирно-историческое значение, что отлично сознавали руководители вермахта.
13 сентября 1941 года, за 17 дней до первого наступления на столицу СССР, генерал Гальдер приводит в «Дневнике» выдержки из одобренной Гитлером Памятки верховного главнокомандования о стратегическом положении на Восточном фронте в конце марта 1941 года. В ней говорилось: «Разгром России является ближайшей и решающей целью войны, для достижения которой следует использовать все силы, не являющиеся необходимыми на других фронтах (выделено мною. — Ю.Б.). Поскольку эта цель не будет полностью достигнута в течение 1941 года, то продолжение восточной кампании в 1942 году должно стоять сейчас на первом месте в нашем планировании… Только после исключения России как военного фактора можно будет при возможной поддержке Франции (расчёт на надёжность Петэна. — Ю.Б.) и Испании начать в крупных масштабах войну против Англии на Средиземном море и в Атлантическом океане».
Обращает на себя внимание оговорка: «Поскольку эта цель не будет полностью достигнута в течение 1941 года…» Руководство вермахта осознавало, что план «Барбаросса» проваливается. Причиной тому служило неожиданное и невиданное доселе для немцев (армию Франции повергли в прах за полтора месяца!) сопротивление Красной Армии, всё чаще и чаще наносившей разящие контрудары по противнику. Чтобы спасти план «молниеносной войны» от полного провала, оставалось одно: взять Москву.
Историческое значение битвы за Москву, как никто другой, понимал Сталин. Именно поэтому он остался в столице, связав свою судьбу с судьбой её защитников. Именно поэтому принял нелегкое и мужественное решение провести парад войск на Красной площади 7 ноября 1941 года. Глубинное народное понимание значения Московской битвы для судьбы Отечества выразил политрук Клочков: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!» Огромная страна готова была к смертному бою.

Наступление любой ценой

Франц Гальдер — один из наиболее активных творцов плана «Барбаросса» — вложил в него свои немалые знания в области стратегии и тактики нанесения мощного молниеносного удара по противнику. План «Барбаросса» продумывался долго и тщательно. Длительно и скрытно готовилась к нападению на СССР гитлеровская Германия. Западные историки и военные мемуаристы пытаются всячески преуменьшить размах её подготовки к войне и представить нападение на Советскую страну чуть ли не плодом импровизации Гитлера. «Военный дневник»
Ф. Гальдера документально свидетельствует о чрезвычайной продуманности немецко-фашистской агрессии против Советского Союза. Да, план «Барбаросса» оказался авантюристичен с точки зрения рокового для германского фашизма посыла о якобы неспособности Советского государства выдержать внезапный удар страшной силы почти по всей линии его западной границы. Такого не выдержало бы ни одно государство мира. Но с точки зрения военного оперативного искусства (требующего прежде всего сосредоточения максимума вооруженных сил на главных направлениях удара, одновременного действия сухопутных сил, авиации и т.д.) план «Барбаросса» был разработан с высокой степенью мастерства.
Первые дни и недели войны были особенно тяжёлыми для нашей армии и народа. Внезапность (вероломство) вторжения и численное превосходство немецко-фашистских войск на избранных стратегических направлениях наступления позволили им быстро продвигаться вглубь нашей территории. Начальный период германской агрессии явился для Гальдера пиком его восторженного самодовольства: план «Барбаросса» вступил в действие! События развивались в соответствии с расчетами генерала. Записи «Военного дневника» первых дней войны часто начинаются словами: «Войска продвигаются в соответствии с планом», «Всё идет так, как мы предполагали». «Нет никаких оснований, — пишет Гальдер, — для внесения каких-либо изменений в план операции. Главному командованию сухопутных войск не приходится даже отдавать каких-либо дополнительных распоряжений».
Генерал, не скрывая удовольствия, отмечает, что взятие Вильнюса и Каунаса 24 июня произошло именно в тот самый день, когда эти города были заняты войсками Наполеона в 1812 году. Он уверен, что и Смоленск будет взят столь же быстро, как это удалось Наполеону. Военный гений фюрера (читайте в подтексте: и его, Гальдера) равен гению великого полководца! Путь на Москву открыт, полагает генерал. Осталось только взять Смоленск. «Фюрер считает, — пишет Гальдер 30 июня 1941 года, — что в случае достижения Смоленска в середине июля пехотные соединения смогут занять Москву только в августе». Небольшая досада: «только»… Но генерал не придает ей никакого значения. Он в эйфории. Он окрылен успехами: разработанный им план «молниеносной войны» полностью оправдывается! Быстротечный характер военных действий на Западе заявил о себе и в России! Стратегия блицкрига верна! Разница, по сравнению с войной на Западном фронте, как считал Гальдер, будет состоять лишь в сроках завершения военных действий: если для овладения Францией потребовалось полтора месяца, то для оккупации СССР нужны два-три.
Он был настолько уверен в скором окончании войны с Советским Союзом, что уже в первых числах июля 1941 года изложил в «Дневнике» соображения относительно дальнейшего плана завоевательных действий Германии. Будучи убежден, что СССР уже не представляет опасности в военном отношении, предлагал перенести завоевательные усилия на экономическое подавление нашей страны: «Когда мы форсируем Западную Двину и Днепр, то речь пойдет не столько о разгроме вооруженных сил противника, сколько о том, чтобы забрать у противника его промышленные районы и не дать ему возможности, используя гигантскую мощь своей индустрии и неисчерпаемые людские ресурсы, создать новые вооруженные силы. Как только война на Востоке перейдет из фазы разгрома вооруженных сил противника в фазу экономического подавления противника, на первый план снова выступят дальнейшие задачи войны против Англии».
Написано это было 3 июля 1941 года. Шел 12-й день войны… Как видим, Гальдер отдавал должное индустриальной мощи Советского Союза, его богатым людским ресурсам. Брал он в расчет и огромность территории нашей страны, и, не в последнюю очередь, сопротивление Красной Армии. Увы, мысль о том, что ничего этого не учитывало военно-политическое руководство фашистской Германии, высказывалась не только в западной, но (бывало) и в советской литературе о войне. Ещё как учитывало!.. «Не будет преувеличением сказать, — писал Гальдер, — что кампания против России выиграна в течение 14 дней. Конечно, она ещё не закончена. Огромная протяженность территории и упорное сопротивление противника, использующего все средства, будут сковывать наши силы ещё в течение многих недель».

Откуда такая уверенность генерала в том, что Россия повержена за 14 дней? Она происходила из опыта скоротечности войны на Западе, где война была войной армий, но не народа. Где, иными словами, она не стала Отечественной войной. Эта уверенность проистекала также из незнания народа и страны, против которых Германия развязала войну. Незнания и, соответственно, непонимания сущности советского строя как строя, социалистически преобразившего страну и народ и отвечающего коренным жизненным интересам последнего. Что и дало то единство армии и народа, которого не могло быть в странах буржуазного Запада. Именно это единство породило массовый советский патриотизм и героизм.
Гальдер предлагал «забрать у противника его промышленные районы». Ему в голову не могло прийти, что фабрики и заводы из районов, оказавшихся в зоне военных действий, будут перебазированы далеко на Урал, в Сибирь. И не только оборудование, но и миллионы квалифицированных производственных кадров (факт, не имеющий аналога в мировой истории). Ничего не вышло с экономическим подавлением СССР. Ничего из гигантской мощи советской индустрии не досталось фашистской Германии: промышленное оборудование, которое не успевали вывезти из зоны войны, уничтожалось перед приходом немцев. Было такое на Западе? Да ничего подобного! Вся промышленность Европы, покоренной гитлеровским рейхом, работала на вермахт.
Ни Гитлер, ни Гальдер, никто из фашистской политической и военной элиты не мог допустить мысли, что с первых дней войны в СССР возникнет массовое партизанское движение (оно оттянет на себя более 10% немецких войск), что героическая работа советских людей в тылу даст Красной Армии новейшую военную технику, которая качественно и количественно превзойдет технику противника. Что, наконец, ВКП(б) как сражающаяся партия выступит мобилизующей силой народа, а её вождь Сталин станет символом веры в победу над врагом, стратегом Победы. Вспомним ещё ведущую роль и единство русского народа, вспомним дружбу народов СССР в годы войны. Ни того, ни другого не должно было быть по расчетам идеологов гитлеровского рейха.
Всё сказанное явилось залогом победы Красной Армии в Московской битве. Казалось, всё тогда висело на волоске. Но почему волосок не порвался, понять можно было много позже — после По-беды 1945 года. Генералу Гальдеру не дано было осознать причины поражения немцев под Москвой, он был человеком другого мира: мыслил категориями завоевателя-нациста. Правда, редкие проблески отрезвления появились у него после Смоленского сражения. Тогда в его дневнике признавалось: «Совсем другой противник, поэтому — совсем другой опыт», «Первый серьезный противник», «До начала Смоленского сражения операция развивалась в соответ-ствии с планами, затем развитие замедлилось».

Разгром

Уже после взятия Смоленска главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал Браухич на совещании подчинённых ему генералов вынужден был заявить: «Непрекращающаяся война действует людям на нервы. Поэтому понятна повышенная чувствительность. Но она должна иметь свои границы! Общее должно быть выше личного. Если это не получается, то какой бы ни был заслуженный военачальник, он должен уйти на отдых». Данный примечательный факт приведен в дневнике на 34-й день войны. До первого наступления на Москву оставалось ещё 67 дней, а нервы у немцев, как говорится, были уже ни к черту. Сопротивление Красной Армии нарастало.
Враг подошёл к Москве, имея превосходство в живой силе и технике, но был сильно измотан, нёс большие потери. 30 сентября 1941 года началось наступление вермахта на столицу, которое в конечном итоге провалилось. Провалилось и наступление, начатое 15 ноября. После него среди фронтовых военачальников появляется тревожная мысль: а не слишком ли дорогую цену приходится платить, наступая на Москву? В воздухе витал вопрос: а не придется ли зимовать в подмосковных снегах? В «Военном дневнике» Ф. Гальдера представлен процесс нарастания тревоги немецких генералов за исход Московской битвы. Поначалу эта тревога высказывалась осторожно. «Фельдмаршал фон Бок, — пишет Гальдер 18 ноября 1941 года, — как и мы, считает, что в настоящий момент обе стороны напрягают свои последние силы и что верх возьмет тот, кто проявит большее упорство».
Тот же Бок — командующий группой армий «Центр», наступающих на Москву, 29 ноября в разговоре с Гальдером высказывается уже куда определеннее: «Если развёрнутое сейчас наступление на Москву не будет иметь успеха на севере, Москва станет новым Верденом». Ещё более определенно выразил своё мнение начальник оперативного отдела группы армий «Центр» подполковник Тресков: «Нам нечего больше выжидать. Мы можем смело отдавать приказы на переход к зиме. Эти приказы должны содержать основные указания по ведению боевых действий и организации снабжения армии в зимних условиях. Следовательно, план наступления на Москву в этом году отпадает».
И что же Гальдер — внял он голосу разума? Ничуть. Того же 29 ноября 1941 года в его «Дневнике» записано: «Высшее командование считает необходимым продолжать наступление, несмотря на опасность полного истощения войск. Я заявил, что эта точка зрения совпадает с мнением ОКХ (ОКХ — главное командование сухопутных войск. — Ю.Б.)». Гальдер, как и Гитлер, готов был спасать план «Барбаросса» любой ценой, прекрасно понимая, что крах этого плана может привести к краху всей восточной кампании.
30 ноября 1941 года генерал фиксирует потери на советско-германском фронте с 22 июня по 26 ноября 1941 года. Они огромны. Общие потери войск — 743112 человек, то есть 23,12% средней общей численности войск Восточного фронта (3,2 млн. человек). Некомплект на фронте — 340000 человек. Автопарк имеет не более 50% исправных машин. Логика здравого смысла подсказывает необходимость перехода к обороне. Но вопреки логике, Гальдер 1 декабря в разговоре с фон Боком подчеркнул: «Нас также беспокоит повышенный расход сил. Однако нужно попытаться разбить противника, бросив в бой все силы до последнего». Что это — фанатизм? Нет, безысходность. Как и Гитлер, Гальдер готов был идти ва-банк: или во что бы то ни стало победить под Москвой и взять русскую столицу, или пустить под откос годами разрабатываемую доктрину блицкрига и оказаться перед неизбежностью войны со многими неизвестными, к которой Германия не готовилась. Вермахт ещё был очень силён, но противник становился всё грознее и страшнее для него.
5 декабря 1941 года Гальдер пишет: «Фон Бок сообщает: силы иссякли. 4-я танковая группа завтра уже не сможет наступать. Завтра он сообщит, есть ли необходимость отвести войска. Главком сообщил о своём решении уйти в отставку».
А 6 декабря началось контрнаступление советских войск под Москвой, завершившееся разгромом гитлеровской армии. Этого контрнаступления не ожидали главари вермахта и его верховный главнокомандующий. Разгром был полный, о нём узнал весь мир. Гитлер не желал признавать поражения. 6 декабря 1941 года в дневниковой записи Гальдера приводится успокоительное высказывание фюрера: «Русские нигде не отойдут сами. Мы также не можем себе этого позволить. Принципиально нет никаких сомнений и колебаний в отношении сокращения линии фронта». Итак, всего лишь «сокращение линии фронта», а не поражение. Гальдер, следуя «сдержанной» оценке Гитлером положения немецких войск под Москвой, 7 декабря делает в «Дневнике» запись призрачно-обнадёживающего характера: «Противник совершил прорыв с севера на Клин. В районе восточнее Калинина противник также на ряде участков вклинился в наш фронт, но эти вклинения пока удалось локализовать».
Однако разгром немецко-фашистских войск был столь велик, что Гитлеру пришлось 20 декабря 1941 года (о чём сказано в «Дневнике») объявить приказом строжайшее выполнение следующих задач: «1. Держать оборону и сражаться до последнего», «2. При этом добиваться выигрыша во времени», «3. Использовать энергичных офицеров… для сбора военнослужащих, отколовшихся от своих частей, и отправки их на передовую», «4. Все имеющиеся в распоряжении части, находящиеся на родине и на Западе, направить на Восточный фронт», «5. У пленных и местных жителей безоговорочно отбирать зимнюю одежду. Оставляемые селения сжигать» (выделено мною. — Ю.Б.), «6. Истребительные отряды для борьбы с партизанами обеспечить на родине хорошим зимним обмундированием».
Эти задачи были поставлены в первую очередь перед сухопутными войсками. Начальнику штаба данных войск генерал-полковнику Гальдеру недолго оставалось заниматься их решением. После поражения вермахта под Москвой по приказу Гитлера началась чистка генералитета. Фюреру нужны были жертвы, чтобы сохранить в зомбированном сознании немцев свой образ величайшего стратега. С февраля по октябрь 1942 года по его приказу были уволены из армии 185 генералов. Среди них — Браухич, Бок и Гальдер. Последняя запись «Военного дневника», датированная 24 сентября 1942 года, заканчивается словами: «После дневного доклада — отставка, переданная фюрером (мои нервы истощены, да и он свои поистрепал; мы должны расстаться…)»
Как всё чуть ли не по-семейному: нервы всему виной… Ещё 14 июля 1942 года, когда исполнилось сорок лет службы Гальдера в армии, фюрер пригласил его на чашку чая и вручил свой портрет в серебряной рамке с собственной надписью. Трогательная немецкая сентиментальность. И вот…
Отставка Гальдера — не личный конфликт Гитлера с начальником генштаба сухопутных войск. Причина отставки — провал плана «Барбаросса». Блестящий образец прусской военной науки разбился о мужество, героизм и стойкость советского солдата — от рядового до Верховного Главнокомандующего. Именно он, советский солдат, «развеял миф» (по словам Сталина) о непобедимости гитлеровской армии, нанёс ей первое крупное поражение во Второй мировой войне. Именно он похоронил под Москвой план «Барбаросса». Об этой причине своего краха генерал Гальдер никогда не думал.
Его крах стал лишь одним из олицетворений будущего краха всей фашистской Германии. Генералу Гальдеру еще повезло: ему не пришлось вести свой «Дневник» до 9 мая 1945 года.

По страницам газеты «Правда» http://www.gazeta-pravda.ru, Юрий Белов

По материалам http://kprf.ru

 

Малоизвестные страницы истории. Как разгромили немцев под Москвой

Выполняя пожелания читателей, редакционная коллегия «Правды» приняла решение публиковать главы исследования заслуженного деятеля науки РФ А.В. Огнёва в пятничных номерах газеты.

Суть начатой либерально-буржуазными кругами — как доморощенными, так и закордонными — фальсификации российской истории в том, чтобы подменить наше общее прошлое, биографию народа, а вместе с ним — и биографии миллионов соотечественников, посвятивших свои жизни возрождению и процветанию нашей Родины, борьбе за её свободу от иноземного владычества. Фальсификация истории — это попытка наглой подмены самой России. Одним из главных объектов фальсификаций антисоветчики избрали историю героического подвига советского народа, освободившего мир от немецкого фашизма. Понятно, что искренние патриоты не приемлют эту игру напёрсточников. Поэтому читатели «Правды» горячо одобрили опубликованную газетой в канун 70-летия начала Великой Отечественной войны статью фронтовика, доктора филологических наук, почётного профессора Тверского государственного университета Александра Огнёва и настойчиво рекомендовали газете продолжить публикацию его разоблачений фальсификаторов истории. Выполняя пожелания читателей, редакционная коллегия «Правды» приняла решение публиковать главы исследования заслуженного деятеля науки РФ А.В. Огнёва в пятничных номерах газеты.

«Поворотный пункт» войны

Многие немецкие генералы, указывал Ширер, «считали, что, если бы им была предоставлена свобода выбора и они отвели войска с позиций под Москвой, оказавшихся непригодными для обороны, они бы в значительной степени сохранили как личный состав, так и боевую технику, располагали бы более благоприятными условиями для перегруппировки и даже для контратак… И тем не менее впоследствии некоторые генералы неохотно признавали, что благодаря директиве Гитлера войска прекратили отход и сражались на каждом рубеже, тем самым, вероятно, избежав гибели среди снегов России».
Эту точку зрения лучше всего сформулировал генерал Блюментрит: «Фанатичный приказ Гитлера о том, что войска должны остановиться и сражаться на каждой позиции независимо от местности и неблагоприятных условий, несомненно, был правильным. Гитлер понял, что любое отступление через снежные заносы и покрытую льдом местность в течение нескольких дней приведет к развалу фронта». С этим соглашался генерал Типпельскирх: «Это было одним из крупных достижений Гитлера… Если бы началось отступление, оно могло превратиться в паническое бегство». Тогда в воздухе витал призрак бесславного отступления наполеоновской армии из Москвы в 1812 году.
О тягостном настрое в немецкой армии говорят записи Гальдера. «Очень тяжелый день», — не раз он повторял такие слова, описывая очередной прорыв советских войск. «30 декабря. Снова тяжелый день!.. Фюрер по телефону вел возбужденные переговоры с фон Клюге. Он отклонил ходатайство об отводе войск северного фланга 4-й армии». Гитлер приказал 3 января 1942 года: «Цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего патрона, до последней гранаты — вот что требует от нас текущий момент». Перед этим, 20 декабря 1941 года, он отдал бесчеловечный приказ: «Населенные пункты — сжечь. У местного населения отобрать теплую одежду».
Гудериан впоследствии написал: «Наше наступление на Москву провалилось. Все жертвы и лишения наших храбрых солдат оказались напрасными. Мы потерпели серьезнейшее поражение». Блюментрит, занимавший пост начальника штаба 4-й армии, понял: «Это был поворотный пункт нашей Восточной кампании — надежды вывести Россию из войны в 1941 году провалились в самую последнюю минуту… Кампания в России, а особенно её поворотный пункт — Московская битва, нанесла первый сильнейший удар по Германии как в политическом, так и военном отношениях. На Западе, то есть в нашем тылу, больше не могло быть и речи о столь необходимом нам мире с Англией».
Масштабы поражения измерялись не только этим. Гальдер это понял, хотя и несколько позднее. «Разбит миф о непобедимости немецкой армии, — писал он. — С наступлением лета немецкая армия добьется в России новых побед, но это уже не восстановит миф о ее непобедимости. Поэтому 6 декабря 1941 года можно считать поворотным моментом в краткой истории Третьего рейха, причем одним из самых роковых моментов». А Д. Фуллер заключил, что после поражения под Москвой «германская армия так и не вернула утраченную энергию, а в глазах всего мира она лишилась ореола непобедимой армии».

Несостоявшиеся победители о поражении

Подчеркнем важную мысль в процитированном рассуждении Гудериана: после поражения под Москвой «не могло быть и речи о столь необходимом нам мире с Англией». Длительная война одновременно на востоке и на западе вела Германию к неминуемому краху. Это понимали и сам Гитлер, и его окружение.
Как же трактуют это поражение германской армии западные исследователи и немецкие генералы? Начальник оперативного руководства вермахта А. Иодль сказал на совещании в Мюнхене 7 ноября 1943 года: «Однако на Востоке стихийное бедствие зимы 1941 года властно воспрепятствовало даже самой сильной воле, заставив нас остановиться».
Фуллер рассудил: «С полным основанием можно считать, что не сопротивление русских, как бы велико оно ни было, и не влияние погоды на действия германской авиации, а грязь, в которой застрял германский транспорт за линией фронта, спасла Москву». В журнал боевых действий штаба группы армий «Центр» 19 октября записали: «В ночь с 18 на 19 октября на всём участке фронта группы армий прошли дожди. Состояние дорог настолько ухудшилось, что наступил тяжёлый кризис в снабжении войск продовольствием, боеприпасами и особенно горючим. Состояние дорог, условия погоды и местности в значительной мере задержали ход боевых операций».
Якобсен писал в таком же духе о немецком поражении под Москвой: «Начавшийся период распутицы замедлил быстрое продвижение группы армий «Центр»… Хотя советские историки и по сей день недооценивают это обстоятельство, оно явилось важным фактором последующей неудачи. Ведь наступление на Москву на несколько недель увязло в грязи, замедлилось». Но зарубежные историки и мемуаристы, указывая на раскисшие дороги как основной фактор неудач немецкой армии в октябре 1941 года, делают вид, что распутица никак не сказалась на действиях советских войск. Грязь и бездорожье очень мешали отступающим советским войскам выводить с собой орудия, автомашины, радиостанции. В докладе в штаб фронта командующий 16-й армией К. Рокоссовский сообщил: «Состояние дорог настолько плохое, что создаётся угроза невозможности вывести материальную часть артиллерии и всех типов машин».
4 ноября начались морозы, грязь исчезла. «Наступила русская зима, которая создала величайшие трудности для не подготовленных к таким природным условиям немецких войск». Неужели германский генштаб, разрабатывая план «Барбаросса», ничего не знал о том, что в России бывает зима, которая создаёт «величайшие трудности» как для чужих, так и для своих войск? Многие на Западе всё ещё не хотят признать очевидной истины: в самой основе германский план нападения на СССР был авантюристичен.
Третий том «Истории войн» характерен очевидным умалением решающей роли СССР в победе над Германией. Его составитель В. Подольников, преподнося недостоверные сведения, игнорировал советские исследования и даже западные труды, дающие более или менее объективную картину войны. К тому же он плохо знает то, о чем рассуждает. Он, например, пишет, что «советские войска достигли Дуная в Бухаресте (1 сентября)». Но Дунай течет в полусотне километров от столицы Румынии.
Перепевая оправдания гитлеровских генералов, авторы тома видят причины поражения немцев под Москвой в скверных дорогах и плохой погоде: «Осенние дожди превратили дороги в болото, а затем началась суровая русская зима». Кроме жуткой погоды и плохих дорог, виноват в провале германского наступления на Москву, конечно, Гитлер, помешавший мудрым и многоопытным немецким генералам завершить войну блистательной победой. Выносится за скобки то, что он не помешал им за две недели разгромить Польшу, за 44 дня — Францию. В Германии есть люди, которые считают Гитлера гением, в книге американца М. Лэннинга «100 великих полководцев» он стоит среди них под №14, расценивается выше, чем наши полководцы Пётр Великий, Суворов, Конев, Жуков.
Однако Резун-Суворов в книге «Самоубийство. Зачем Гитлер напал на Советский Союз?» (2000 год) обрисовал Гитлера и его генералов весьма недалекими, не понимающими основ военного искусства. Выходит, был крайне низкий уровень подготовки Красной Армии, очень глупы были её командиры, если, воюя с неумелым, тупым противником, оснащенным к тому же негодной техникой, наши войска терпели жестокие поражения и отступили далеко на восток — до Москвы и Сталинграда. Книга ставит задачу запутать читателя, породить в его душе хаос. Показывая нашего опасного врага в уничижительном плане, откровенно умаляя его силу, Резун избрал такой примитивный ракурс в освещении Великой Отечественной войны для того, чтобы обесценить великий подвиг советского народа, снизить в глазах читателей значение его немеркнущей победы над фашистской Германией.
А. Ерёменко справедливо осуждал «стремление оглупить Гитлера и его генштаб, имевшее хождение в нашей военно-исторической литературе»: «У Гитлера была масса просчетов. Вместе с тем надо признать, что многие из его решений с оперативной и подчас со стратегической точки зрения были верными. …Перед нами был сильный, искушенный в военной науке враг». Манштейн считал, что Гитлер «обладал какой-то интуицией» при решении оперативных вопросов. В 1940 году генералу «оставалось только удивляться тому, с какой быстротой он разобрался в точке зрения, которую группа армий отстаивала в течение вот уже нескольких месяцев».
Победы Красной Армии серьезно снизили моральный дух немцев. За время битвы под Москвой 62000 немецких солдат и офицеров были осуждены военными трибуналами за дезертирство и самовольное отступление. Солдат А. Реннеке писал 6 января 1942 года сестре Эльзе в Мюнхенберг: «Я весь в грязи, не брит. Вши на наших телах танцуют польку. Мы выглядим намного старше своих лет. А мне только 22 года». Унтер-офицер Георг Буркель 14 декабря 1941 года признавался: «Относительно русских мы сильно просчитались. Те, которые воюют с нами, не уступают нам ни в одном виде оружия, в некоторых даже превосходят нас».
Гитлер снял с занимаемых постов 35 высших военачальников. 17 декабря он назначил себя на пост главнокомандующего сухопутными войсками Германии.

Поклонники гитлеровских генералов

В романе «Генерал и его армия» Г. Владимов, по словам писателя-фронтовика В. Богомолова, изобразил «с наибольшей любовью и уважением» немецкого генерала Гудериана, войска которого осквернили Ясную Поляну — нашу национальную святыню: он якобы антигитлеровец, «нежный любящий супруг», «мудрый, гуманный, высоконравственный человек». Но это он судил немецких генералов, выступивших в 1944 году против Гитлера, он с восторгом писал о фюрере в «Воспоминаниях солдата»: «Гитлер — в высшей степени умный человек, он обладал исключительной памятью. Гитлер обладал необыкновенным ораторским талантом; он умел убеждать не только народные массы, но и образованных людей… Самым выдающимся его качеством была огромная сила воли, которая притягивала к нему людей. Эта сила воли проявлялась столь внушительно, что действовала на некоторых людей почти гипнотически».
Армия Гудериана оставила в 1941 году кровавый и разбойничий след на нашей земле. В Ясной Поляне были дрова, но немцы топили печи книгами. Владимов с умилением писал о нем: «как христианин он не мог поднять руки на безоружного», видимо, поверив в то, как Гудериан представил себя: «Сам я противник всякого убийства. Наша христианская религия даёт в этом отношении ясную заповедь». Гудериан в мемуарах «Воспоминания солдата» заявил, что он запретил в своей группе армий бесчинства в СССР, ибо грабежи и насилия подрывают воинскую дисциплину. На самом деле этот «гуманист» приказывал: «У военнопленных и местных жителей беспощадно отбирать зимнюю одежду. Все оставляемые пункты сжигать. Пленных не брать!»
В статье «Ясная Поляна в 1941 году: правда и пропаганда» Е. Константинова отрицала утверждения «советской пропаганды …о варварстве и бесчинствах» немецких оккупантов. Ну, устроили пожар в спальне Л.Н. Толстого, комнате С.А. Толстой и библиотеке, из 14 комнат бытового музея исчезли 93 мемориальных экспоната, 37 предметов из спальни Софьи Андреевны, из литературного музея захватчики утащили «книги, картины, скульптуры чисто идеологического содержания». Вырубили в Ясной Поляне 2143 дерева, устроили кладбище немецких солдат около могилы Л. Толстого, сожгли в окрестностях имения, деревни, амбулаторию, общежитие, Яснополянскую школу, построенную А.Л. Толстой и названную именем великого писателя. Ведь «война есть война». Хотелось бы заявить: абсурдно и безнравственно утверждать, будто в Ясной Поляне оккупанты «не посягнули ни на одну из самых дорогих русских святынь», «не совершали сознательного акта надругательства». Устроенные ими пожары и грабежи безоговорочно уличали их в очевидном вандализме.
Но Константинова не унимается: какие же ловкачи-де советские журналисты: уже 13 декабря 1941 года, через 4 дня после изгнания немцев из Ясной Поляны, «Комсомольская правда» начала печатать дневник М. Щёголевой «Черные дни Ясной Поляны», и в связи с этим Константинова бросает циничную ремарку: «Завидная оперативность». Для неё чужд героический настрой советского народа в военное время, ей непонятно, что люди жили по особым законам, которые требовали от газетчиков самого быстрого отклика на злободневные проблемы.
Вызывает недоумение то, как В. Мельников в книге «Их послал на смерть Жуков?» «скромно» трактует итоги Московской битвы: «Говорить о разгроме врага под Москвой, как это постоянно отмечается в нашей исторической литературе, не приходится. Когда речь идёт о разгроме — враг должен без оглядки бежать в панике… Происшедшее под Москвой можно квалифицировать как победу оперативного масштаба». Для сведения Мельникова приведем свидетельство одного из немецких вояк — Густава Вальтера: «Наше отступление от Тулы началось 14 декабря 1941 года. Связь между батальонами часто терялась, и каждый действовал самостоятельно. Начался беспорядок. Наш батальон несколько раз окружали. Часто мы отступали днём и ночью. Питание было плохое. Крайнее физическое напряжение и наши потери значительно ухудшили настроение солдат».
Наше наступление привело германскую армию к тяжкому стратегическому поражению. Она отступила от Москвы на 150—300 километров, в битве за советскую столицу она потеряла более 500000 человек, 1300 танков, 2500 орудий. Потери личного состава группы армий «Центр», действовавшей на Московском направлении, составили, по немецким данным, 772000 человек. К концу марта 1942 года в 16 танковых дивизиях, сражавшихся на Восточном фронте, осталось всего 140 боеспособных машин. В книге «Гриф секретности снят» отмечено, что в Московской оборонительной операции мы безвозвратно потеряли 514300 человек, а в контрнаступлении — 139586 человек. На РТР же 5 декабря 2001 года объявили: в Московской битве погибли более двух миллионов наших солдат и офицеров, а воевали они саблями XIX века, взятыми из музеев.

Значение битвы за Москву

А. Василевский подчеркивал: «Это была первая в Великую Отечественную крупная наступательная операция стратегического значения, в итоге которой ударные группировки врага под Москвой были разгромлены и отброшены к западу на 100, а в ряде мест и до 250 км. Непосредственная угроза Москве и всему Московскому промышленному району была ликвидирована, и контрнаступление под Москвой переросло в общее наступление советских войск на западном направлении. Под воздействием сокрушительных ударов план «Барбаросса» рухнул, а его основа — теория молниеносной войны — потерпела полный крах, заставив фашистское руководство перейти к ведению стратегии затяжной войны».
Особое значение имело то, что после краха блицкрига и пора-жения под Москвой Германия оказалась вынужденной перейти к стратегии губительной для нее затяжной войны. Впервые в войне у немецкой армии была вырвана инициатива. Правда, в середине 1942 года она снова захватила её, но в битве под Сталинградом потеряла окончательно. Германский генерал К. Рейнгардт в исследовании о битве под Москвой пришёл к выводу, что «несгибаемое упорство советского командования и его вооруженных сил, их умение использовать климатические условия, а также своевременная переброска резервов из восточных районов страны и создание новых формирований окончательно перечеркнули стратегические планы Гитлера».
А. Исаев в своей книге «Антисуворов. Десять мифов Второй мировой» пишет: «Разработчик «Барбароссы» Ф. Паулюс считал, что в Советском Союзе «большие людские резервы из-за недостатка в командных кадрах и материального снабжения не смогут быть полностью использованы». В случае войны, по мнению верховного командования германских сухопутных войск, Советский Союз мог в принципе отмобилизовать 11—12 млн. человек, однако нехватка командных кадров и техники не позволит ему сделать это. Реальной считалась мобилизация 6,2 млн. человек. Предполагалось, что СССР выставит 107 дивизий первой волны, 77 — второй и 25 — третьей, то есть всего — 209 дивизий.
По плану «Барбаросса» предстояло «разбить эти дивизии каскадом следовавших одна за другой операций на окружение». На самом деле в 1941 году были сформированы 336 дивизий — намного больше, чем предполагало встретить гитлеровское командование, начиная войну против СССР. А. Уткин установил: «С начала Великой Отечественной войны из внутренних округов было брошено 70 дивизий. В то же время в этих округах были сформированы еще 194 дивизии и 94 бригады».
Уже 11 августа 1941 года начальник немецкого генштаба Гальдер пришел к огорчительному выводу: «Общая обстановка всё очевиднее и яснее показывает, что колосс Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и в особенности на чисто военные возможности русских. К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину».
«Перманентная мобилизация, — отмечал А. Исаев, — оказалась весьма неприятным сюрпризом для немцев. Теперь для достижения успеха вермахту нужно было перемалывать советские дивизии быстрее, чем их формируют и восстанавливают. Задачей советской стороны было избегать крупных катастроф и постепенно накапливать резервы для перехвата стратегической инициативы… Был организован непрерывный конвейер восстановления существующих и формирования новых соединений. Противопоставить стратегии перманентной мобилизации немцы ничего не смогли». Это заключение было особенно верно для 1941—1942 годов.
В июне 1945 года Кейтель заявил, что после поражения немецких войск под Москвой он не представлял себе «военного решения» всей Восточной кампании. Гальдер назвал это поражение «катастрофой» и «началом трагедии на востоке». Блюментрит признал: «Московская битва принесла немецким войскам первое крупное поражение во Второй мировой войне. Это означало конец блицкрига, который обеспечил Гитлеру и его вооруженным силам такие выдающиеся победы в Польше, Франции и на Балканах. …Многие из наших руководителей сильно недооценили нового противника. После молниеносных побед в Польше, Норвегии, Франции и на Балканах Гитлер был убежден, что сможет разгромить Красную Армию так же легко, как своих прежних противников».
Английский военный историк А. Ситон в книге «Битва за Москву» (1980 год) подчеркивает, что это было «самое кровавое и жестокое сражение Второй мировой войны». Есть основания считать битву под Москвой началом коренного перелома в войне. В 1985 году на Международном научном симпозиуме в Штутгарте обсуждалась тема «Декабрь 1941 года — поворотный пункт войны». На нём американский ученый Ч. фон Лютишоу, «признавая роль битвы под Москвой, успех советских войск объяснял… вступлением США в войну против Японии». Но ведь ясно, что немецкий блицкриг провалился до японского нападения на США.
Адмирал Н. Кузнецов, вопреки распространенному мнению, не склонен был «битву под Москвой считать уже переломной», полагая, что она «создала известные предпосылки для перелома, но всё-таки переломными являются два сражения — под Сталинградом и Курская битва». В этой мысли есть свой несомненный резон, но вместе с тем следует иметь в виду огромное морально-психологическое значение победы под Москвой — и не только для советского народа. До этого фашистская Германия не знала поражений. Только Советский Союз смог остановить её победное шествие. Разгром под Москвой потряс сознание германских войск. Он показал, что немцы не всесильны, их можно бить и побеждать, на глазах всего мира был развеян миф об их непобедимости, который распространялся нацистской пропагандой. Всё это укрепило нашу уверенность в победе.

После Московской битвы

В конце лета 1941 года Гитлер одобрил Памятку ОКВ о стратегическом положении. 13 сентября Гальдер писал о её сути: поскольку разгром России не будет полностью достигнут «в течение 1941 года, продолжение Восточной кампании в 1942 году должно стоять сейчас на первом месте». Ширер предположил: «Гитлер …давно понял, что его замыслы завоевать Россию — не только в шесть месяцев, но и когда-либо — сорвались. В дневниковых записях от 19 ноября 1941 года генерал Гальдер излагает суть доклада фюрера перед группой офицеров из высшего командования. Хотя его армии находятся всего в нескольких милях от Москвы и всё ещё силятся захватить её, Гитлер оставил надежду разгромить Россию в этом году и все свои помыслы направил на достижение целей в следующем году». Гальдер записал вкратце идеи фюрера: «Задачи на будущий (1942) год. В первую очередь — Кавказ. Цель — выход к южной русской границе. Срок: март — апрель».
11 декабря Германия объявила войну США. Чем было обусловлено такое неожиданное решение? Гитлер хотел всему миру и немецкому народу показать, что поражение под Москвой не имеет серьезного военного значения, что Германия настолько сильна, что может бросить вызов даже США. Свою роль играло и то, что теперь немецкие подводные лодки могли топить и американские суда в любом месте земного шара. Но главное, пожалуй, другое. Германия этим объявлением войны хотела бы-стрее подтолкнуть Японию к нападению на СССР, показать, что у них общие враги, общие главные интересы, значит, они должны быть едиными в войне против них.
По Д. Наджафарову, найден документ о том, что «Сталин и Гитлер тайно встречались во Львове накануне Второй мировой войны». Этот «документ» — дезинформация, его подписал 17 октября 1939 года руководитель ФБР Дж. Эдгар Гувер.
Откровенный космополит режиссер М. Розовский 15 апреля 2007 года в телепрограмме В. Познера «Времена» отстаивал другую фальшивку — о том, что якобы по указанию Сталина наши разведчики 20 февраля 1942 года тайно встречались с представителями германского командования, обсуждали «вопросы установления сепаратного перемирия, а затем и сепаратного мира между СССР и гитлеровской Германией и даже совместной борьбы с мировым еврейством в лице США и Англии».
Эта ложь основательно разоблачена в книгах А. Мартиросяна «22 июня. Правда Генералиссимуса» и «Трагедия 22 июня: блицкриг или измена?! Правда Сталина».
К сожалению, В. Карпов в первой книге «Генералиссимус» тоже представил как подлинные документы ряд фальшивок. Первая — «Генеральное соглашение о сотрудничестве, взаимопомощи, совместной деятельности между Главным управлением государственной безопасности НКВД СССР и Главным управлением безопасности Национал-социалистской ра-бочей партии Германии» от 11 ноября 1938 года, вторая — «Предложения Германскому командованию», якобы подписанные Сталиным 19 февраля 1942 года, третья — некий рапорт первого заместителя народного комиссара внутренних дел СССР Меркулова Сталину от 27 февраля 1942 года.
В них вызывает подозрение уже то, что Сталин набросал свои «Предложения…» 19 февраля, а уже 20 февраля наши разведчики, получив их, встретились со своими «коллегами» в Мценске, оккупированном гитлеровцами. Переговоры шли 20—27 февраля, и уже 27 февраля сверхбыстрый Меркулов написал свой рапорт. И вот что важно: американский историк У. Ширер, работая над своей двухтомной книгой «Взлёт и падение третьего рейха», использовал секретные государственные архивы Германии, в том числе и архивы Национал-социалистской рабочей партии и тайной полиции Гиммлера. Ничего подобного об указанной выше встрече в Мценске он не сообщил.
Надо иметь в виду, что, как заявлял Президиум ЦК КПРФ 19 октября 2010 года, в современной информационной войне «в реализации неблаговидных целей используется вброс в архивные фонды России большого количества фальсифицированных и поддельных документов, искажающих роль Советского Союза и И.В. Сталина в истории ХХ века. Такого рода документы запускаются в научный оборот, используются в учебных пособиях, на их основе создаются художественные и документальные произведения».
К середине 1942 года утраченные мощности нашей военной промышленности — в крайне трудной обстановке — были восстановлены и даже превзойдены. Явственно проявилась устремленность к объединению возможностей военных и экономических сил СССР, США и Великобритании. В целом повысилась боеспособность советских войск.
Вместе с тем, по мысли Василевского, для нашего командования «время после победы под Москвой явилось периодом головокружения от успехов». В начале 1942 года Сталин, по утверждению Жукова, допустил стратегический просчет в оценке возможностей немцев. Он посчитал, что после поражения под Москвой они в растерянности, и потому надо «начать как можно быстрее общее наступление на всех фронтах, от Ладожского до Чёрного моря». Сталин рассуждал: если на каком-то направлении фронт не добьется успеха, то это всё равно будет сковывать врага, а «в это время результат будет на других участках». Но недостаток военных сил и весьма ограниченные материальные возможности не позволяли нашей армии успешно наступать тогда на всех фронтах. Не хватало даже снарядов и мин. На Западном фронте, вспоминал маршал, в период наступления «приходилось устанавливать норму расхода… боеприпасов — 1—2 выстрела на орудие в сутки».
Жуков говорил 13 августа 1966 года в редакции «Военно-исторического журнала»: «Мы вводили много дивизий, которые совершенно не были подготовлены, были плохо вооружены, приходили сегодня на фронт — завтра мы их толкали в бой». Эта практика не могла оправдать себя. Серьезных успехов наши войска не добились нигде, кроме Северо-Западного фронта, где они подошли к Великим Лукам. «За период зимнего наступления войска Западного фронта продвинулись всего лишь на 70—100 километров, однако несколько улучшили стратегическую обстановку на западном направлении». Предложение Жукова усилить фронт и продолжать там более мощное наступление Сталин не поддержал. Наоборот, во время контрнаступления вместо наращивания сил оттуда забрали 1-ю ударную армию и вывели её в резерв Ставки, а 30-ю армию передали Калининскому фронту. Впоследствии Жуков говорил, что, если бы дополнительные «силы и средства были брошены на западное направление… противник был бы смят, разгромлен и отброшен по крайней мере на линию Смоленска».

Дезинформация с помощью «Кремля»

15 марта 1942 года Гитлер заявил, что предстоящим летом русская армия будет полностью уничтожена. «Рузвельт и военные круги США, — пишет В. Силлопс, — не исключали того, что в летней кампании 1942 года Германии удастся нанести поражение Советскому Союзу». В июне 1942 года Рузвельт говорил министру Моргентау: «В целом ответ на вопрос: выиграем мы войну или проиграем — зависит от русских. Если русские смогут продержаться это лето и будут сковывать в боях три с половиной миллиона немцев, то мы определенно сможем одержать победу». Эта мысль о том, что победа во Второй мировой войне «зависит от русских», воспринималась как очевидная и Рузвельтом, и Черчиллем в 1941—1944 годах.
Генерал К. Цейтцлер писал, что летом 1942 года «Гитлер намеревался прежде всего захватить Сталинград и Кавказ. Осуществление этих намерений, безусловно, имело бы огромное значение. Если бы немецкая армия смогла форсировать Волгу в районе Сталинграда и таким образом перерезать основную русскую коммуникационную линию, идущую с севера на юг, и если бы кавказская нефть пошла на удовлетворение военных потребностей Германии, то обстановка на Востоке была бы кардинальным образом изменена и наши надежды на благоприятный исход войны намного возросли бы. Таков был ход мыслей Гитлера. Достигнув этих целей, он хотел через Кавказ или другим путем послать высокоподвижные соединения в Индию».
23 марта 1942 года советская разведка сообщила в ГКО о подготовке летнего немецкого наступления: «Главный удар будет нанесен на южном участке с задачей прорваться через Ростов к Сталинграду и на Северный Кавказ, а оттуда по направлению к Каспийскому морю». Высшее советское командование недооценило это важное для определения характера ведения военных действий в 1942 году заключение. К. Мерецков указал: «Ставка считала главной ареной будущих сражений летом 1942 года не юг, как ориентировала наша разведка, а центр, опасаясь нового наступления гитлеровцев на Москву».
Нашу Ставку бичуют за то, что она не воспользовалась полученными разведкой доподлинными сведениями о планах вермахта на летнюю кампанию 1942 года, а советские «полководцы спланировали и провели авантюрную Харьковскую операцию». Но Генштаб, как вспоминал А. Василевский, не поддерживал её, Сталин приказал считать её «внутренним делом направления и ни в какие вопросы по ней не вмешиваться», что стало «чрезвычайно большим просчетом».
Юрий Александрович Василевский, сын маршала, писал о последствиях конфликта между Верховным и Генштабом при решении вопроса об освобождении Харькова в мае 1942 года:
«И. Сталин считал возможным развернуть крупные наступательные операции в начале лета. Его решимость поддерживали К. Ворошилов, командующий Юго-Западным фронтом С. Тимошенко и член Военного совета Н. Хрущёв. Однако Б. Шапошников, Г. Жуков и А. Василевский выразили несогласие с планом проведения наступательной операции на юго-западном направлении, считая, что пока не хватает сил для её проведения».
Василевский, верно оценивая складывающееся там опасное для советских войск положение, дважды предлагал остановить уже начавшееся харьковское наступление, но Сталин «не послушал его. Дело кончилось тем, что 19 мая противник окружил наши войска в Барвенковском выступе, и они понесли большие потери». Юго-Западный и Южный фронты в мае потеряли 277190 человек, из них безвозвратно — 170958. Эта крупная неудача — результат ошибочных решений со стороны командующих и штабных работников. Жуков видел главную причину нашего поражения в этой операции «в недооценке серьезной опасности, которую таило в себе юго-западное стратегическое направление, где не были сосредоточены необходимые резервы Ставки».
А. Василевский в книге «Дело всей жизни» признал, что ошибка нашего командования состояла в том, что «обоснованные данные нашей разведки о подготовке главного удара врага на юге не были учтены». Но тогда были и другие, казавшиеся достоверными сведения о том, что немцы решили вести главное наступление на Москву. Чтобы ввести в заблуждение нашу Ставку, они искусно дезинформировали её. Выполняя распоряжение Гитлера, командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Клюге и начальник штаба генерал Велером подписали 29 мая 1942 года ложный приказ «Кремль» о наступлении на Москву, который стал известен нашему командованию. Оно знало, что в центре немцы держали более 70 дивизий, московский регион имел важнейшее стратегическое, политическое и экономическое значение. По словам Г. Жукова, И. Сталин «больше всего опасался за Московское направление».

По страницам газеты «Правда» http://www.gazeta-pravda.ru, Александр Огнев, фронтовик, профессор, заслуженный деятель науки РФ

По материалам http://kprf.ru

 

Двадцать лет трагедии. Итоги

Двадцать лет назад был разрушен Советский Союз. Круглая дата — двадцать лет. Подведем итоги. Многие товарищи высказались в «Правде» на эту тему, но хочется сказать еще, сделав акценты несколько на другом.

До чего довели страну «демократы» и «реформаторы»

«Реформы» 1991 года успешно реализованы: бывшая сверхдержава превратилась в страну «третьего мира». Теперь мы знаем, что «реформы» были спланированы геополитическими врагами нашей страны — Западом. Так они и задумали: конкурентов надо уничтожать. Ведь из военного противника мы превратились в экономического конкурента. Вторая экономика в мире должна быть разрушена. Особенно то, чем мы сильны, — централизованное управление народным хозяйством, развитая крупная промышленность.
По всем макроэкономическим показателям РФ находится позади самой себя — РСФСР 1990 года. Реальные доходы среднестатистического гражданина России сократились, по нашим расчетам, в 1,5 раза. Зато на свою похудевшую зарплату он может купить в 5 раз больше водки, чем 20 лет назад.
Развал страны на вершине её исторического могущества — успешная спецоперация западных спецслужб и их агента Горбачёва. Пять лет понадобилось им, чтобы разогнать сначала Политбюро (из всего брежневского состава к концу «перестройки» остались Горбачёв, Шеварднадзе и Алиев), затем ЦК КПСС (замечательный эпизод: всех старше шестидесяти лет, а это треть состава, «попросили» организованно на выход) и, наконец, КПСС, превратив ее на последнем съезде в конфедерацию отдельных партий.
Внешняя причина развала СССР — информационная и психологическая война, в которой СССР проиграл Западу из-за предательства главнокомандующего. Внутренних причин не было: если бы руководителем страны был коммунист, а не предатель, рост СССР успешно продолжался бы. Китай перед глазами, его экономика за эти годы выросла в 5 раз. Диссидентов в СССР насчитывалось всего лишь около тысячи, как писал Амальрик, один из них. Возились с ними слишком много.

Как работали диверсанты

Явные цели постсоветского реформирования, как они были провозглашены, — улучшение работы народного хозяйства за счет отказа от бюрократизма и перехода к социализму «с человеческим лицом». Скрытые цели — уничтожить геополитического конкурента Запада, отечественную промышленность и сельское хозяйство, превратить нашу страну в поставщика природных ресурсов и рабочей силы. Совсем не случайно наибольшие потери понесло станкостроение: выпуск продукции уменьшился в 20 раз, страна потеряла технологическую независимость. Из макроэкономических характеристик наибольший урон нанесен капиталовложениям в основные фонды: из 3 рублей, которые надо было вложить, вложили 1 рубль, в результате основные фонды постарели в среднем на 13 лет. Физический износ ведет к авариям, в том числе в системах жизнеобеспечения и ЖКХ, а моральный износ — к потере конкурентоспособности.
Извращение в управлении поддерживается извращением в идеологии. Рыночная экономика кончилась в 1873 году, как пишет американский ученый в области менеджмента П. Друкер, а наших студентов и, что гораздо хуже, руководителей разного уровня сумели напоить ядом давно умершего учения.
Государство должно активно управлять экономикой. Специалисты по управлению это отлично знают. Общее требование участников международной конференции «Управление развитием крупномасштабных систем» (октябрь, 2011 год, Институт проблем управления РАН) — необходимо восстановить Госплан. Должны быть национализированы основные отрасли народного хозяйства, прежде всего — топливно-энергетические и оборонные (например, концерн ПВО «Алмаз-Антей»). Читатели, вы заметили? Полное совпадение мнений ученых с планами КПРФ!
Враги прекрасно организовали операцию «пустые полки». В ней надо выделить две составляющие — разрешение переводить безналичные рубли в наличные и отказ от монополии внешней торговли.
Десятилетиями Советское государство поддерживало равновесие между суммой наличных денег у населения и количеством товаров в магазинах и на складах. В этой сфере использовали наличные деньги. А безналичные рубли были нужны для государственных расходов — расчетов между государственными предприятиями, для финансирования строек, развития новых отраслей. Первое предательское решение — разрешено безналичные рубли переводить в наличные. Через кооперативы, совместные предприятия, «центры научно-технического творчества молодежи» поток денег хлынул в массы.
Конечно, не всё сразу же разворовывалось. Например, научные работники, занимавшиеся прикладными исследованиями, увеличили свои трудовые доходы в несколько раз. Раньше они работали с предприятиями только за зарплату в своих прикладных НИИ, а теперь — за наличные. А у предприятий был фонд научно-технического развития, и директору завода было почти всё равно, кому платить — НИИ или подрядной бригаде, то есть временному творческому коллективу. Именно «почти»: в этот коллектив могли входить работники завода, члены семьи директора… Практика откатов родилась именно тогда.
Отказ от монополии внешней торговли привел к естественному результату: за границу потащили всё, что удавалось прихватить. Например, только в Турцию в 1990 году попали два миллиона отечественных цветных телевизоров, которые и внутри СССР были дефицитом. В целом в 1990-м примерно треть потребительских товаров, произведенных в СССР, минуя отечественные прилавки, оказалась за границей.
Значительное увеличение массы свободных денег у населения и сокращение поступлений товаров в магазины и привели к тем безобразиям, которыми отмечены последние годы СССР: пустые прилавки, талоны на продукты, дефицит, «чёрный рынок». И заключительный жест признания руководством страны своего поражения — официальный подъем цен в 2—3 раза решением правительства СССР от 2 апреля 1991 года. Так началась эра инфляции после десятилетий постоянства потребительских цен.

Управляемая демократия «перестройки»

Основной лозунг «перестройки» — демократия. Но поразительно, насколько далекими от демократии методами ломали хребет Советскому Союзу.
Разве выборы на Съезд народных депутатов были демократическими? Враги понимали, что выбор народа будет против них. И придумали массу заслонов для честных людей. Во-первых, значительную часть мест отдали различным организациям, вроде Академии наук и Союза писателей, в которых продвинуть «перестройщиков» было легче.
Второе — и основное — кандидатуры предварительно обсуждались на «собраниях избирателей». Состав этих собраний формировался не народом, а «перестройщиками». Как следствие, допускались к выборам лишь «благонадежные», с точки зрения наших врагов.
И третье — агитация перед выборами. Средства массовой информации подвергались жесточайшей цензуре. Единственная статья против «перестройки» проскочила — знаменитое выступление Н. Андреевой «Не могу поступиться принципами». И вызвала большой скандал в среде «перестройщиков». Какая уж тут свобода слова…
Сегодня наше основное оружие — идейное. Коммунистические знания должны войти в сознание большинства граждан Отечества, загнанного в тяжелейшее положение. И тогда наша победа станет неотвратимой.

Александр Орлов, доктор экономических наук

По материалам kprf.ru

 

Дата в истории. Беловежское проклятие

Беловежское проклятие остаётся над теми, кто продолжает идеологию и политику душителей социализма, уничтоживших двадцать лет назад нашу великую Советскую Родину

Лучше всего понять смысл и значение происшедшего под укрытием глухой декабрьской ночи 1991 года в заповедной Беловежской Пуще помогают слова из Обращения И.В. Сталина к народу светлым победным майским днём 1945-го: «Три года назад Гитлер всенародно заявил, что в его задачи входят расчленение Советского Союза и отрыв от него Кавказа, Украины, Белоруссии, Прибалтики и других областей. Он прямо заявил: «Мы уничтожим Россию, чтобы она больше никогда не смогла подняться». Это было три года назад. Но сумасбродным идеям Гитлера не суждено было сбыться — ход войны развеял их в прах». Разве не заветную гитлеровскую мечту осуществили беловежские заговорщики, подписав документ о ликвидации Советского Союза? В их оправдание сегодня говорят, что Советская держава к тому моменту фактически уже перестала существовать. Тогда зададим ещё один вопрос: а кто и как довёл державу до этого?

Через полвека после отражения врага — акт о капитуляции

Приведённые выше сталинские слова производят на меня сильнейшее впечатление потому, что вызывают целый ряд исторических сравнений и параллелей, почти мистических, от которых невозможно уйти.
Вот первое: чёрная дата, когда был подписан акт, положивший конец Советскому Союзу, буквально совпала с днями начала ровно 50 лет назад контрнаступления советских войск под Москвой. Тогда, в 41-м, многим это показалось (да и поныне кажется!) невероятным чудом. Но оно свершилось и при всей вроде бы невероятности имеет абсолютно реальные, сугубо конкретные основания и причины.
Замечу: то, что в Кремле был Сталин, который потом, в мае 45-го, и поздравит соотечественников с Великой Победой, что Сталин в роковой момент истории оставался в столице, не покинул Москву, тоже входит в число тех причин. Но самое основное, конечно, — советский социалистический строй, который он олицетворял, и партия коммунистов, им возглавлявшаяся. Кто бы что ни говорил ныне, а величайшая историческая правда, признанная в конце концов и самими разгромленными врагами нашими, состоит именно в этом.
Так что же получилось? В декабре 41-го, стоя насмерть, не щадя себя и борясь до последнего, повернули вспять мощное войско, снаряжённое всей Европой и уже готовившееся ликовать на улицах и площадях столицы Советской страны. А полвека спустя, точно в это время, хотя не было такого огромного вражеского войска на подступах к Москве, состоялось по существу подписание акта о капитуляции, разодравшего Советскую страну на части…

Место подписания тоже оказалось символическим. Ведь здесь, совсем рядом, — Брестская крепость, где за полвека до этой тайной предательской операции враг столкнулся с невиданно героическим советским сопротивлением. А теперь — сдача без сопротивления…
Так что же произошло 8 декабря 1991 года? Как это могло произойти?
Соревнование разрушителей: кто главнее?
Да, то была тайная операция предательства. Помню, 10 декабря 1991-го я улетал в командировку в Душанбе. Оттуда уже доносились известия о первых всполохах гражданской войны, в которой потом погибнет мой многолетний коллега по «Правде», наш собственный корреспондент в Таджикистане Отахон Латифи. А тогда прозвучавшее накануне «беловежское заявление» резко усилило тревогу за положение на всей территории Советского Союза, взорванного предателями.
И вот неожиданно рядом со мной в самолёте оказался президент Таджикистана, с которым прежде всего хотелось мне встретиться в столице республики. Собственно, президентом Рахмон Набиевич Набиев стал к тому времени совсем недавно, две недели назад, до этого я встречался с ним как с первым секретарём ЦК Компартии Таджикистана. Но по каким же делам был он в Москве в столь горячий момент? Отвечает:
— Михаил Сергеевич приглашал. Посоветоваться о будущем Союза.
Я был поражён! Надо же, Ельцин сообщает из Беловежской Пущи о роспуске Советского Союза, а Горбачёв в это время проводит в Москве совещание… о будущем этого самого Союза. Невозможно такое принять всерьёз. Что же это — мероприятие для прикрытия? Маскировочный туман?
Уверен, именно так и было. До чего мы ошибались (многие, во всяком случае), видя в «противостоянии» Ельцина и Горбачёва нечто серьёзное! Были-то реально два предателя, действовавшие в одном направлении, соревновавшиеся, кто более угодит «вашингтонскому обкому», кого больше похвалят и восславят.
Эта ревность, трудно скрываемая, и теперь прорывается у Горбачёва. По-моему, когда в связи с юбилеем выдающегося предателя президент РФ Д. Медведев вручал ему высшую награду сегодняшней России — орден Андрея Первозванного, тот думал: «А Ельцину-то вы, Дмитрий Анатольевич, на его юбилей памятник белоснежный открыли! Мне за мои заслуги такой при жизни полагается». Ну а будь жив Ельцин, как бы завидовал он пышному торжеству, устроенному в Лондоне в честь Михаила Сергеевича.
Нынешняя российская власть и провластные СМИ совершенно очевидно каждый раз испытывают затруднения, какой же из двух этих «исторических фигур» отдать в оценках их заслуг пальму первенства. Действительно, преимущественность вклада в уничтожение социализма, советского строя и Советского Союза нелегко меж них установить. На сей счёт в народе говорят: «Два сапога — пара». Или ещё: «Хрен редьки не слаще». Это, кстати, стоило бы всем помнить ныне при оценке других возникающих во власти пар…

Таинственные предшественники и достойные продолжатели

Итак, тайный характер проведённой Ельциным операции плюс невмешательство Горбачёва, по мнению многих, и обеспечили успешный её результат. Даже некоторые, казалось, компетентные люди всё ещё считают: прояви тогда президент СССР решительность и твёрдость, беловежские подельники были бы арестованы и отданы под суд как государственные преступники. Например, полковник КГБ в отставке А.К. Никифоров из Воронежа задал в своём письме, адресованном «Правде», вопрос: почему бездействовало руководство Комитета государственной безопасности?
Однако, думается, ныне должно быть уже окончательно ясно: главное — не в отсутствии твёрдости и решительности у Горбачёва или руководства КГБ. Главное в том, что Горбачёв не был против. Конечно, он об этой операции заранее знал, она была тайной не для него, а для страны. Он же, давно поддерживавший негласные контакты с Ельциным, стал фактически участником заключительного акта по демонтажу СССР.
Такова логика предательства: руководитель страны не только не противостоит, а способствует её уничтожению. После Беловежья оставалось только спустить красный флаг над Кремлём…
Все, кто помнит то время, должны бы согласиться со мной: оно стало началом великой апологии предательства. Превозносится Власов — как борец против сталинского режима. Низвергаются советские герои — как защитники сталинизма.
В номере от 29 ноября 1991 года «Правда» напечатала статью «Трагедия Зои Космодемьянской». К полувековой годовщине гибели славной дочери советского народа пришлось говорить о том, что 50 лет спустя Зою снова жестоко пытают и казнят.
С тех пор, с треклятой «перестройки» и до сего времени, Сталин и коммунисты остаются главными объектами травли в «демократической» России. А отмечая знаменательные даты Великой Отечественной, об их вкладе в Победу молчат. Хотя легко представить, что было бы со страной, окажись тогда на месте Сталина в Кремле тот же Власов. Или Горбачёв, Ельцин, или…
Ладно, прервусь. Да будь любой из самых видных теперешних антисталинистов и антикоммунистов у руля страны в тот тяжелейший период, не видать бы нашему народу Победы. А вот план Гитлера по расчленению и уничтожению Советского Союза был бы реализован не через 50 лет, в 1991-м, а уже тогда.
Антисталинистом номер один был, конечно, Гитлер. И Сталин поломал его безумные планы. А за что же так люто ненавидят Сталина в нынешней российской правящей «элите» и обслуге её? Не за то ли особенно, что предательства он не позволял ни себе, ни другим?
Путин при официальном выдвижении его в президенты сказал: «Иуда — не самый уважаемый библейский персонаж в нашем народе». Что ж, так и есть. Только кого конкретно имел в виду Владимир Владимирович, подняв вдруг эту острую тему? «Грантополучатели», находящиеся на содержании у иностранных государств и отрабатывающие деньги в российской предвыборной кампании, разумеется, уважения не заслуживают. Однако для нашего народа с тем библейским персонажем ассоциируются прежде всего, если говорить о последних 20—25 годах, Горбачёв и Ельцин, Александр Яковлев и Шеварднадзе, Собчак, Чубайс, Гайдар…
У Путина как-то безымянно получилось, когда говорил он про тех, которые уже порулили страной, не достигнув ничего хорошего (развалили, допустили разграбление всего и вся), но теперь опять рвутся во власть. К кому это относится? К Немцову? Согласен. Однако ведь все знают: Немцов был соратником и выдвиженцем Ельцина. Как, кстати, и сам Путин. Обоих Борис Николаевич видел в качестве своих преемников. Значит, заслужили. Верх взял Путин — стало быть, больше заслужил.
И можно ли теперь «отрубить», забыть, оставить где-то в непроглядной дали поведение разных персонажей, связанное с трагедией развала великой страны, которое в сумме сыграло поистине роковую роль?
Человек убеждённо заявляет с предвыборной трибуны, что вся его жизнь, без преувеличения, на всех этапах была направлена на служение Отечеству. Но разве не служил он при этом Собчаку и Ельцину, чьи огромные заслуги в развале Отечества невозможно переоценить?
Странная картина получается. Вроде какие-то незримые и неощутимые силы, люди без имён и фамилий учинили то, после чего России 20 лет надо восстанавливаться. Да и очень большой вопрос, восстановилась ли она за эти 20 лет, как в предвыборной эйфории утверждает «партия власти». Далеко не восстановилась!
Нам внушают, что сегодня у власти люди совсем уже другие, не причастные к предательству и разгрому двадцатилетней давности. Однако на том же съезде «единороссов», который выдвинул Путина кандидатом в президенты, можно было видеть массу до боли знакомых лиц. Знакомых именно с тех пор, когда уничтожалась Советская страна.
Вот на трибуне знаменитый адвокат Макаров. Тот самый, который не слезал с телеэкрана в начале 90-х, клеймя Советскую власть и Советский Союз. Один из самых бешеных, самых неистовых обвинителей коммунистов на суде над КПСС! Он прежний, разве что удалось избавиться от нездоровой полноты. И что же он говорит от имени «партии власти»? Нас, дескать, путают с нашими предшественниками: «Это они обманывали людей — мы не обманываем никогда…»
Вот и попробуйте отгадать, кто те таинственные неназванные «предшественники», на голову которых облагородившийся по виду Макаров (да и не только он!) валит теперь всю вину за бедствия родной страны, за обман людей, за предательство их.
Но тень большого предательства витает над нынешней «партией власти», как бы ни старались вожди «единороссов» от неё уйти.

По страницам газеты «Правда» http://www.gazeta-pravda.ru. Виктор Кожемяко. Плакат Дмитрия Малкина

По материалам http://kprf.ru